авторам, они повествуют нам о множестве странных и чудовищных наказаний такого же рода, навлекаемых на людей их святыми. О том, например, как Хлодвиг, сын Дагоберта, бывший одно время французским королем, лишился рассудка за то, что он сорвал покров с тела Св. Дени[1104], и как один француз, попытавшийся было совершить святотатство, похитив серебряное изображение Св. Иоанна в Биргбурге, впал неожиданно в неистовство и стал терзать и раздирать собственное тело[1105]; или еще о лорде Рэдноре, который, возвратясь поздно ночью с охоты, поместил своих собак в церкви Св. Эвана (Ллана Эвана, как они его называют), а пробудясь рано поутру и, как это в обычае у охотников, отправясь проведать собак, обнаружил, что все они впали в бешенство, а сам он тут же неожиданно ослеп[1106]; или еще об армянском короле Тирдате[1107]{962}, который, после совершенного им надругательства над святыми монахинями был наказан подобным же образом, утратив рассудок. Впрочем, поэты и паписты не уступят друг другу в сочинении небылиц, предоставим, однако, им самим восстанавливать свою репутацию; но, что бы они ни напридумали о своих Немезидах и о своих святых, или о том, в какой обман может ввести дьявольское наущение, мы убеждаемся в истинности слов ultor a tergo Deus[1108], что «Он — есть Бог отмщения»[1109], как характеризует Его Давид, и что наши вопиющие грехи — вот что навлекает на голову нашу эту и множество других болезней; что с помощью Своих ангелов Он может сражать и исцелять (говорит Дионисий{963}) любого, кого пожелает[1110], что Он может мучить нас с помощью созданных им Солнца, Луны и звезд, они для него орудия, говорит Занчи, коими Он пользуется, как земледелец своим топором. Град, снег, ветры и прочее. — Et conjurati veniunt in classica venti[1111] [И все ветры сообща врываются по звуку трубы], как во времена Иисуса и как при царствовании фараонов в Египте{964}; они словно многочисленные исполнители Его правосудия. Он способен унизить самых гордых и заставить их воскликнуть, подобно Юлиану Отступнику: Vicisti, Galilae [О, Галилеянин, ты победил!{965}], или вместе со священником храма Аполлона у Хризостома[1112]{966}: O, caelum! O terra! [О небо! О земля!] unde hostis hic? [Откуда надвигается этот враг?] и взмолиться вместе с Давидом, признавшим Его власть: «Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего» (Пс. 38, 9); «Господи! Не в ярости Твоей изобличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня» (Пс. 38, 1); «Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные» (51, 10); «Возврати мне радость спасения Твоего, и Духом владычественным утверди меня» (Пс. 51, 14). Похоже именно поэтому Гиппократ[1113] настаивал на том, чтобы врач прежде всего выяснил, не происходит ли болезнь от божественной сверхъестественной причины, или же она протекает естественным путем. Но поскольку позднее в дальнейшем этот вопрос рассматривали Франсиско Валезий, de sacr. philos. cap. 8 [о священной философии, гл. VIII <это сочинение — комментарий к «Прогностикону» Гиппократа. — КБ>], Фернель[1114] и Ю. Цезарь Клавдиан[1115], то я вас и отсылаю к ним для уяснения, как именно следует понимать это место у Гиппократа. Парацельс придерживается мнения, что подобные душевные болезни (ибо он называет их именно так) следует и лечить духовными средствами и никак не иначе. Обычные средства в таких случаях не помогут: Non est reluctandum cum Deo [Никто не в силах бороться с Богом]. Когда Геркулес, этот покоритель чудовищ, одолел всех олимпийцев, последним с ним сразился сам Юпитер, принявший другой облик; исход единоборства оставался неясен, пока, наконец, Юпитер не обнаружил себя, и тогда Геркулес уступил{967}. Сопротивляться высшим силам бесполезно. Nil juvat immensos Cratero promittere montes [Тщетно сулить золотые горы Кратеру{968}] — тут уж врачи и лекарства совершенно бессильны, «нам должно покориться могучей руке Господа, признать свои проступки и воззвать к его милосердию»[1116]. Если Он поражает нас, una eademque manus vulnus opemque feret [Ибо в единой руке — раны и помощь от ран{969}], как это происходило с теми, кто был ранен копьем Ахилла{970}; только Он один должен помочь, в противном случае наша болезнь неисцелима и нет нам утешения.

ПОДРАЗДЕЛ II

Отступление касательно природы духов; порочные ангелы, или бесы, и как они становятся причиной Меланхолии

Насколько далеко простирается власть духов и демонов и могут ли они быть причиной этой или любой другой болезни — вопрос серьезный и заслуживающий отдельного рассмотрения; с целью лучшего его понимания я позволю себе краткое отступление касательно природы духов. И хотя этот вопрос очень неясен и, согласно Постелю{971}, «полон противоречий и двусмысленностей»[1117], недоступных человеческому постижению, fateor excedere vires intentionis meae; признаюсь, я не в силах это понять, говорит Августин[1118], finitum de infinito non potest statuere [ибо конечному не по силам судить о бесконечном]; мы можем скорее вместе с Туллием решить (De nat. deorum [О природе богов]), quid non sint, quam quid sint [чем они не являются, нежели что они такое на самом деле], наши утонченные ученые — карданы, скалигеры, глубокомысленные томисты, Fracastoriana et Ferneliana acies [проницательные фракасторианцы и фернелианцы{972}] рассматривают эти тайны неосновательно, бесстрастно, невразумительно, неполно, а у всех наших смышленнейших умов глаза сразу становятся, как у совы при свете солнца, тусклыми и словно восковыми; они не способны это постичь; и тем не менее, как и обо всем прочем, я попытаюсь что-то сказать и по этому поводу. В прежние времена, как мы об этом читали (Деян. 23), саддукеи отрицали существование подобного рода духов — дьяволов или ангелов{973}. Такого мнения придерживались и врач Гален, перипатетики и даже сам Аристотель, как решительно утверждает Помпонацци{974}, а Скалигер в какой-то мере допускает их существование{975}, хотя иезуит Дандин в своих Com. in lib. 2 de anima [Комментариях к кн. II о душе] упорно это отрицает; substantiae separatae [абстрактные существа] и бесплотные духи — это то же самое, что христиане именуют ангелами, а последователи Платона — дьяволами, ибо у них, замечает Юлий Поллукс{976}, все подобного рода существа называются daemones [демонами], будь то хорошие