— Через два дня мы должны вернуться в пансионат, — со вздохом сказала Вера.

— И нам пора возвращаться в полк, — ответил поручик.

— Вы будете нам писать?.. — с надеждой спросила Ника.

— Непременно! — ответил Лискин, — Я приеду за Вами в день вашего совершеннолетия и буду просить Вашей руки…

— И Вы ее получите… — пылко сказала Ника, и подошла к лошади, ожидая помощи поручика, которая тотчас была ей оказана.

Вера с помощью Андрея быстро оказалась в седле, и кавалькада отправилась в обратный путь. Проскакав во двор усадьбы, они обнаружили отца Андрея, который беседовал с незнакомым поручиком. Поручик направился было к офицерам, но увидев рядом амазонок, замер с раскрытым ртом. Девушки быстро кивнули незнакомому офицеру и убежали в дом. Придя в себя, офицер обратился к Лискину, как к старшему по званию.

— Поручик Дорм, прибыл из полка. Объявлена мобилизация, ввиду войны с Германией. Вам надлежит немедленно явиться в полк по месту дислокации.

— Поручик Лискин, — ответил офицер, — сегодня уже поздно, отправимся завтра с утра.

— Подпоручик Финберг, — представился Андрей, — прошу Вас отобедать с нами, сегодня действительно отправляться поздновато.

— Ваш отец уже в курсе событий, он сказал то же самое. Я согласен, но кто эти барышни… хотя барышни не могут так ловко управлять лошадьми… И одежда на них странная… Это не военная форма, и в то же время форма…

— Это амазонки из пансионата, вы, возможно, слышали о них, — прервал его размышления Андрей, — Вы увидите их во время обеда. Только предупреждаю сразу, это наши будущие невесты, не вздумайте флиртовать.

— С ума сойти… Я думал это сказки…

— Считайте, что попали в сказку, — грустно сказал Лискин, — жаль, что она быстро кончится…

Офицеры присоединились к хозяину усадьбы и расположились на террасе, где прислуга начала накрывать стол. Вскоре появились барышни в своих обычных нарядах. Поручик Дорм приосанился и, несмотря на предупреждение, пожирал глазами то одну то другую девицу. Ему представили Нику, крепкую голубоглазую брюнетку, затем Веру, полную противоположность Ники, худощавую, зеленоглазую блондинку. Девушки улыбались, им явно льстило внимание Дорма. За обедом невольно разговор шел о предстоящей войне, впрочем, даже не столько о войне, сколько о завтрашнем расставании. Девушки тоже высказали желание, — завтра отправиться в обратный путь.

— Мы проводим вас прямо до пансионата, — предложил Лискин, — Нам почти по пути.

— Мы непременно должны вас проводить, — неожиданно поддержал его Дорм.

— Нет, — ответила Ника, — я должна проститься с тетушкой, и еще я хочу навестить усадьбу своих родителей, хоть это и не займет много времени, но мы не вправе задерживать вас.

Затем молодые люди переместились в беседку, Ника принесла свой альбом и показала свои наброски портретов Андрея Финберга и Александра Лискина, которыми были дарованы портреты обеих девушек. Поручик Дорм все же не устоял перед чарами Ники и, несмотря на явное неудовольствие Лискина, ходил за ними как привязанный. Наконец, Ника набросала на альбомном листе грифелем портрет Дорма и вручила ему. Поручик обрадовался, как мальчишка и стал вымогать портрет самой Ники. Лискин рассвирепел, дело едва не дошло до дуэли. Девушкам, совместными усилиями едва удалось погасить ссору, а чтоб страсти не вспыхнули страсти, девушки предложили показать представление, имитацию рукопашного боя. Они вновь вышли в образе амазонок, черной униформе и в черных косынках. Сначала был синхронный танец, где они наносили удары воображаемому противнику. Офицеры ничего подобного и вообразить себе не могли. Ноги девушки поднимали выше головы и с разворотом наносили удар, причем делали это синхронно. После такого удара у противника не было шансов не то, чтобы остаться на ногах, но и в живых остаться было проблематично. Затем амазонки встали друг против друга и обрушился град ударов, от которых быстро уклонялись или блокировали их руками. Схватка закончилась бросками через голову. Затем амазонки поклонились, словно артистки, и убежали переодеваться, оставив мужчин обмениваться впечатлениями. Вернувшись, они застали мужчин в полушоковом состоянии, в их взглядах, кроме восхищения проглядывалась неловкость.

Девушки заметили это.

— Вы еще не передумали брать нас замуж? — наконец, спросила Вера.

— Ни за что! Финберги никогда не отказываются от своего слова, — тотчас ответил Андрей.

— А я обещаю дома не драться! — улыбаясь сказала Вера.

Неловкость была разрушена, и снова начался непринужденный разговор. Появился Иван Михайлович и посоветовал всем отправляться на отдых и готовиться к завтрашнему отъезду. Барышни откланялись и с явной неохотой отправились в свою комнату, перечить хозяину никто не решился.

На следующее утро офицеры готовились к отъезду, Дорм прибыл верхом, и собираться ему не пришлось, а Андрей с Лискиным готовились отбыть на коляске. Для барышень Савелий тоже готовил коляску. Офицеры вышли к завтраку в тот момент, когда девушки вбегали в калитку после утреннего моциона, снова введя в ступор Дорма.

— Откуда они! — удивленно спросил он. — Барышням в это время положено спать.

— Барышням, да, а у амазонок в это время физические тренировки, — ответил Лискин.

— Откуда они? — снова спросил Дорм.

— На реку бегали, — равнодушно сказал Андрей.

Через несколько минут все собрались за столом. Все были сосредоточены, общего разговора не получалось, наконец, стали прощаться. Планы на будущее обговорили еще вчера.

— Ну что, ж, отправляйтесь с Богом, — сказал напоследок Иван Михайлович, — через год я хочу снова увидеть вас здесь.

Сестра Андрея, подошла к девушкам, она уже не таила обиды на Веру, поскольку еще вчера переключила свое внимание на поручика Дорма.

— Возьмите меня с собой! — вдруг воскликнула она, глядя на девушек полными слез глазами. — Я тоже хочу научиться всему, что умеете вы…

— Увы, Машенька, — ответила Вера, — мы не вправе взять тебя. Да и нужно ли тебе это? У тебя есть отец, ты должна быть опорой ему и помощницей. А мы пока одни одинешеньки, и будущее наше в тумане. Мы сами не знаем, какое применение найдется для наших способностей.

Девушки тепло простились со всеми, погрузились в коляску и отправились в путь. Дорога была недальняя, и через два часа коляска въехала в ворота усадьбы Анны Федоровны. Известия о войне и мобилизации уже достигли окрестных поселений. Тетушка надолго не задержала девушек. Ее не сильно огорчила расстроенная помолвка с Андреем Фингертом.

— Иван Михайлович достойный человек, — сказала она Нике. — Он позаботится о твоем состоянии, не бесплатно, конечно. Хочешь побывать в своем родовом имении? Это правильно. Не забывай, что я тебе сказала давеча.

Коляска покатила дальше. В своем имении Ника не была почти десять лет.