Шрифт:
Закладка:
Явившийся по вызову итальянский полицейский одобрил предпринятые ей меры, однако изъявил желание узнать, что тут делают рага́цци франче́зи [Ragazzi francesi (ит.) – французские ребята].
Представитель местной полиции совринтенде́нте фореста́ле или, попросту, лесной рейнджер, оказался маленьким, кругленьким и лысым и издали чрезвычайно походил на актера Денни де Вито. Вблизи, впрочем, это сходство только усиливалось.
Для переговоров им открыли номер люкс, и итальянец немедленно залез в холодильник, выставив на всеобщее обозрение упитанный зад в форменных брюках.
– Где-то здесь должна быть граппа [Граппа – итальянская виноградная водка], – заявил он озабоченно, – я просто уверен, она тут есть. Если, конечно, ее не выдули проклятые постояльцы. Черт побери, мы живем в Италии, а значит, запасы граппы должны пополняться постоянно. А если вдруг война, что мы будем пить – виски или, может быть, джин? Они правда считают, что люди выживут на этом иностранном пойле? Кажется, во всей Италии я один думаю о безопасности государства…
– Не очень-то он похож на полицейского, – негромко сказал Волин по-русски.
– Здесь, в Ао́сте [Аоста – здесь имеется в виду автономная область Валле-д’Аоста], своя сложная система, – также по-русски отвечала та. – Если говорить совсем просто, они тут наполовину полицейские, наполовину лесничие. Не советую вдаваться в детали, в них сам черт ногу сломит.
Наконец лесной детектив вылез из холодильника с бутылочкой чего-то бледно-желтого наперевес. И тут же устроился в самом большом кресле.
– Ваше здоровье, рагацци, – весело сказал он, отпивая прямо из бутылки. – Зовите меня просто – синьор комисса́рио.
Волин подумал, что до комиссара тому как до неба, да и не станет он комиссаром никогда с такой страстью к выпивке. Вслух говорить он этого, конечно, не стал, а просто присел вместе с Иришкой на обширный кремовый диван.
– Так-так, – сказал рейнджер, изучив удостоверение Иришки, – а вы, синьор?
Волин открыл было рот, чтобы начать объяснение, но господин совринтенденте неожиданно прервал его.
– Молчите, – воскликнул он, – я все понял без слов. Я вижу вас насквозь. Gde tvoja babúshka, malchik? – внезапно выговорил он по-русски с ужасным акцентом.
– Моя бабу́шка давно на том свете, – сухо отвечал Волин. Его начинал раздражать этот темпераментный итальянец.
Совринтенденте погрозил ему пальцем и снова перешел на французский.
– У нас тут бывает много русских, я сразу узнал в вас русского. Кстати, имейте в виду – это совсем не комплимент.
Услышав такое, Иришка нахмурилась: что за русофобия?
– Да ладно, плюнь, – сказал Волин по-русски.
– Нет, не ладно, – она, похоже, завелась всерьез. – Говорю тебе, это русофобия. Пускай возьмет свои слова обратно.
Надо отдать рейнджеру должное: поняв, что перегнул палку, он немедленно извинился. И даже признался, что он и сам немного русский – бабушка его спаниеля, кажется, состояла в связи с русским черным терьером.
– Лучше бы он не извинялся, – буркнул Волин.
В знак своего особенного расположения к новым знакомым синьор комиссарио даже позволил звать его просто по имени: Се́рджио Пеллегри́ни.
– Ну, господа, так что же вас привело в Италию? – и Пеллегрини в предвкушении интересного рассказа потер пухлые ручки.
Ирина в двух словах объяснила ему суть дела. С каждой секундой тот становился все мрачнее.
– Ду́э [Due (ит.) – два], – наконец сказал он хмуро. – Два трупа, синьоры: один у вас, другой у нас.
– Трупов может быть и больше, – безжалостно заметила Иришка. – Надо бы осмотреть номера, в которых жили Маттео Гуттузо и наш русский покойник.
Она уже знала, что человек в черном в отеле не жил, и более того, пока неясно было, как именно мог он попасть в гостиничный мусорный бак.
Осмотр номеров новых трупов не принес, однако стало ясно, что поиск идет в правильном направлении. Номер русского покойника, которого Волин и Иришка между собой для простоты звали Иван Иванычем, был в относительном порядке, хотя кто-то явно покопался в вещах убитого. Номер же Гуттузо оказался перевернут вверх дном, налицо были несомненные следы драки.
– Перфе́тто! [Perfetto (ит.) – отлично, замечательно] – вскричал Пеллегрини, поднимая вверх указательный палец. – Есть версия, синьоры и синьорины! Тут был любовный треугольник, ла сто́рья д’амо́рэ [La storia d’amore (ит.) – история любви]. Итак, ваш Иван Иваныч, являясь страстным любовником, изменил синьору Гуттузо с господином в черном. Синьор Гуттузо, будучи от природы ревнивцем, переправил старичка на ваш французский курорт в виде мертвого тела. Затем он заманил к себе черного человека и тоже отправил на встречу с предками. После чего благополучно сбежал. Дело не стоит выеденного яйца: как только мы найдем Гуттузо, можно его закрывать.
Иришка и Волин переглянулись – им дело вовсе не казалось таким уж простым. Как минимум неясно было, что именно так упорно искал убийца в номере Ивана Иваныча.
– Что искал? – синьор Пеллегрини только руками развел, так ему смешно было смотреть на этих глупых странье́ри [Stranieri (ит.) – иностранцы]. – Деньги, ценности, кредитные карты – что еще ищут убийцы у своих жертв?
Волин задумался. Раньше он и сам считал, что дело в ревности. Но теперь эта версия, на его взгляд, не выдерживала никакой критики. Судя по всему, Иван Иваныч был деловым человеком. А деловые люди редко выезжают из дома, даже на отдых, без ноутбука или хотя бы планшета. Однако ни того, ни другого ни в номере, ни в машине не обнаружилось. Более того, у Ивана Иваныча не нашли ни телефона, ни документов. Так же обстояло дело и с черным человеком. Интересно, что это за маньяк-убийца, который ворует у своих жертв телефоны, документы и электронные гаджеты? Может быть, дело тут совсем не в ревности?
– Не мешало бы выяснить, в каких отношениях на самом деле находились черный и наш Иван Иванович, – задумчиво сказала Иришка.
– Спустимся на ресепшен и поговорим с администратором, – решил Волин. – Заодно и видеозаписи с камер наблюдения посмотрим…
Они вышли из номера. За ними, простирая руки вслед, бежал недовольный комиссарио.
– Куда вы, синьоры? Я дал вам такую прекрасную версию, а вы хотите чего-то еще. Предупреждаю вас, вы все испортите!
Но они его уже не слушали, у них были дела поважнее.
Спустившись на ресепшен, они велели вызвать администратора. Администратор, трепещущая барышня лет тридцати, смотрела на них со страхом. Она рассказала, что пожилой синьор записался к ним в отель под именем Валентино Гуччи, а молодой красавчик назвался Прадо Версаче.
– Странно, что не Ньютон и Эйнштейн, – буркнула Иришка.
– Они, наверное, не любят физику, их интересует только физиология, – заметил Волин.
Господа Гуччи и Версаче поселились в разных номерах, однако не скрывали своего интереса друг к