– Ничего я не думаю. Мне всё равно, – сумела выдавить Мэгги.

– Прозвище – это знак признания. Не стоит относиться к нему плохо.

– Я не знаю.

Мэгги поспешно начала швырять вещи обратно в шкафчик, из-за чего там возник ещё больший бардак, чем раньше. Ида некоторое время медлила, зачарованно наблюдая за её хаотичными манипуляциями. Потом она сказала:

– О, кстати, ты не это ищешь?

Мэгги вскинула взгляд и увидела, что Ида держит в руках её блокнот. Она попыталась выхватить его, но Ида оттолкнула её руку.

– Я в него заглянула. Надеюсь, ты не против?

Мэгги знала, что в этот момент стала красной как помидор. Сердце бешено заколотилось.

– Ты отметила мой день рождения на первой странице. Как мило.

– Это мой день рождения, – буркнула Мэгги.

– У тебя день рождения двадцать первого июня? – На миг в голосе Иды прорезался неподдельный интерес.

– Да.

Послышался шелест бумажных листов.

– А потом я нашла эти рисунки…

Мэгги осмелилась на миг вскинуть взгляд. Ида открыла страницу, на которой Мэгги трижды пыталась нарисовать её профиль, прежде чем удалось добиться хоть какого-то сходства.

– И это ещё далеко не всё, – продолжала Ида. На её губах по-прежнему играла странная дружелюбная улыбка, которая начинала пугать Мэгги. – Мне больше всего понравился вот этот.

Ида подняла блокнот повыше. На рисунке она была изображена с телефоном в руке и распущенными волосами, закрывавшими половину лица.

Мэгги снова уставилась в пол. Ну почему, почему она не нарисовала кого-нибудь другого?

Снова зашелестели листы блокнота. О боже! Теперь Ида открыла страницу, где Мэгги пыталась сосчитать буквы в их именах, выясняя, могут ли они подружиться. Результат получился так себе – двадцать три процента.

– Кстати, моё второе имя Марго. Может, это улучшит ситуацию?

Никогда в жизни Мэгги не чувствовала себя такой униженной. В ней начал вздыматься гнев, пульсируя внутри, но она понятия не имела, что теперь делать.

Однако, посмотрев на Иду, Мэгги не увидела на её лице обычного насмешливого выражения.

Что происходит?

– В тебе есть что-то особенное, – продолжала Ида. – Ты не такая, как все. И знаешь, это круто.

В душе Мэгги вдруг затеплилась надежда. Неужели они смогут стать подругами?

– Тебе нравится Фортлейк?

– Да, он ничего.

– А почему твои родители сюда переехали?

– Они не переехали.

Ида нахмурилась:

– В смысле?

Мэгги сделала глубокий вдох. Она не сумела придумать достаточно красивую ложь, поэтому, как ни странно, решила сказать правду.

– Я живу с тётей. Мой отец… э… он далеко, а мама неважно себя чувствует.

– Она болеет?

– Вроде того.

Мэгги почудилось, что она заметила тень ухмылки, пробежавшей по губам Иды.

– Ох, мне так жаль. – Она накрутила на палец прядь тёмных волнистых волос. – Знаешь, что я подумала, Синюха?

Ида улыбнулась – не той улыбкой, которая предназначалась для учителей, а своей, настоящей. По крайней мере, так показалось Мэгги.

– Может, нам стоит стать подругами? Что скажешь?

Мэгги приоткрыла рот. Она не могла в это поверить.

И тут послышался сдавленный смешок. Ида бросила раздражённый взгляд в сторону, откуда он раздался, но тот, кто прятался, больше не мог сдерживаться. Миг спустя до Мэгги донеслось ещё одно – более пронзительное хихиканье. Ида не сумела сохранить серьёзное выражение и тоже разразилась смехом.

Хелена и Дейзи выскочили из-за шкафчиков.

– О боже мой! – простонала Хелена. – Твоё настоящее лицо!

– Ты купилась! – взвизгнула Дейзи.

Ида опомнилась первой. На её лице не осталось и следа недавнего веселья.

– Ты всерьёз поверила, что я буду дружить с долбанутой чудилой вроде тебя? Ты ведёшь себя как маньячка. Перестань всё время меня рисовать. Это чертовски жутко.

И Ида ушла.

– Ты что, влюбилась в неё или типа того? – Хелена прыснула.

Они с Дейзи последовали за своей госпожой и повелительницей – и исчезли в коридоре.

Мэгги ещё немного посидела на полу, собираясь с мыслями и пытаясь избавиться от стыда и огорчения. Под ними скрывался алый гнев, яростно бурливший в ней, но Мэгги отогнала и его тоже: «Просто отпусти это».

Она медленно вдохнула и выдохнула. А потом вдруг почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Мэгги подняла взгляд и увидела мисс Кейн, стоявшую у двери в главный коридор. На гладком алебастровом лице играла улыбка.

– Привет, Мэгги. Всё в порядке?

Откуда мисс Кейн вообще знает её имя?

– Да, всё отлично, – сказала Мэгги, но мисс Кейн не отставала.

– Вообще-то я не уверена, что это правда.

Мэгги ненавидела таких людей – они прикидывались добрыми, но на самом деле были просто любопытными и настырными. И всё же в улыбке мисс Кейн было что-то эдакое… Что-то обезоруживающее.

Поднявшись на ноги, Мэгги сердито швырнула оставшиеся вещи в шкафчик и захлопнула дверцу. Она взглянула на огромные часы на стене за спиной мисс Кейн.

– Не беспокойся о времени. Я напишу для тебя записку, если ты опоздаешь на урок, – сказала мисс Кейн. Её голос был мягким и нежным. Она придвинулась ближе. – Что случилось? Расскажи мне.

Мэгги почувствовала, как к горлу подступают слёзы. Она переступила с ноги на ногу и изо всех сил вонзила ногти в ладони, чтобы не позволить рыданию вырваться наружу.

– Ничего не случилось.

– Я просто хочу помочь, Мэгги.

– Ладно.

– У тебя дома всё в порядке?

Мисс Кейн снова улыбнулась своей удивительной сияющей улыбкой – и словно повернулся ключ в замке. Мэгги услышала свой голос:

– Моя мама нездорова. Она в больнице. У неё такая депрессия, что она вообще не встаёт с постели. И я не знаю, станет ли ей лучше.

Сказав всё это вслух, Мэгги поняла, что чувствует облегчение. Мисс Кейн подошла и встала рядом с ней. Её голос был невероятно мягким.

– Похоже, твоя мама действительно больна. Тебе, должно быть, сейчас нелегко. Но это нормально. У всех бывают трудные времена.

Мэгги уставилась в пол и услышала собственный голос:

– Я не хочу быть такой, как она.

Ей тут же стало стыдно и неловко.

В этот миг грянул звонок. Мисс Кейн и Мэгги подскочили от неожиданности. На мгновение их взгляды встретились, и Мэгги вспомнила, какими холодными были зелёные глаза этой женщины…

Она схватила свою сумку.

– Я лучше пойду.

И выбежала из раздевалки.

В коридоре на верхнем этаже в нос бил запах школьной лаборатории. Мэгги шла и злилась на себя. Зачем она столько рассказала? Она никогда раньше так не делала!

В улыбке психолога было что-то такое… Мэгги совершила ту же ошибку, что и с Идой, – с разницей примерно в десять секунд. Разговоры никогда не приводили ни к чему хорошему. Это