Шрифт:
Закладка:
— Ой, Слава! — Обрадовалась она. — Ты вовремя. Я тут как раз блины затеяла.
Лис выставил чемодан перед собой, похлопал по ему ладонью.
— Командуй, куда убирать. А по блинам я только за! Ты же знаешь, никогда не откажусь.
— Пойдем.
Вика повела его в свою комнатенку. Я за ними не пошел, остался в комнате. Стены дома были тонкие, разговор в Викиной комнате слышно было хорошо. Пусть я и не хотел, но невольно подслушал:
— Смотри, — хвалилась девчонка, — как Сережа помог мне комнату обустроить. Кровать перенес, шторку сделал.
Лис ее остановил. Спросил громким шепотом:
— Он тебя тут не, — запнулся, подбирая слова, кхекнул, с трудом облек свою мысль в нейтральную форму, — не обижал?
— Сережа? — Вика откровенно удивилась. — Нет, он хороший.
Лис помолчал. Мне подумалось, что он снова не знает, как лучше сказать. И вообще показалось, что в обществе соседки парень отчего-то робеет.
— Знаем мы таких хороших, — выдал он наконец. — ты скажи ему, если что, то я ему…
Он снова кхекнул, замялся.
— Нет, лучше я сам скажу.
Я мысленно ему ответил: «Можешь не говорить. Я сам тебе откручу все, что торчит. Если только попробуешь тронуть девочку». Но это было лишним. Вику явно никто не собирался обижать.
По пути на кухню Лис тормознул у моих дверей, сказал:
— Вик, ты иди, я только к Серому загляну.
Он дождался, пока она уйдет, просочился в комнату, встал напросив меня, набычился. Я прямо почувствовал, как чешсались у него кулаки, что сдерживался он с трудом. Даже угрожать не пытался, только буркнул:
— Кассеты смотрел?
Я испытывал весьма сходные чувства. И тон у меня получился примерно такой же:
— Что я там не видел?
Лис рыпнулся вперед, по вспомнил про Вику, про кухню, опять тормознул.
— Снова борзеешь? Вот скажи, Серый, почему ты не можешь просто ответить?
Я и сам удивился. Почему? Да вылетает как-то на автомате. Похоже ненависть к данному субъекту передалась мне по наследству от прежнего Сергея. Я пожал плечами.
— Отвечаю. Смотрел.
Лис сначала не поверил. Потом ухмыльнулься.
— Что думаешь?
Здесь уже ухмыльнулся я. О чем тут думать? Выдал предельно честно:
— Шарлатан.
Лис даже заржал.
— Ох, Серый, — сказал он, — Америку открыл. Ты сам-то так сможешь?
Вот здесь я слегка застопорился. Смочь-то смогу. Сколько лет проработал с людьми. Знаю их, как облупленных. А надо ли? Мне заниматься подобным обманом не хотелось совершенно. Жаль, я пока совсем не понимал расклад. Но жопой чувствовал — козыри точно не у меня.
Парень прищурился, многозначительно кивнул.
— Сможешь, куда ты денешься. Тебя никто за язык не тянул. Ты сам наобещал. К тому же денежки давно тю-тю.
Денежки. Это было совсем хреново. Подмывало спросить напрямую, кому и сколько задолжал тот кретин, что был здесь до меня. А как спросить? Вот же черт, никак. Сказать не помню? Не вариант. И Вику пугать не хотелось бы. Есть золотое правило, не знаешь, что говорить, молчи. Я снова промолчал.
Лис внезапно посмурнел, словно вспомнил что-то неприятное. Придвинулся совсем близко, громко зашептал.
— Вот, что, Серый, счастье твое, что ты, поганый актеришко, нужен важным людям. Трогать я тебя не буду, живи. Но если только узнаю… — Он бросил взгляд на дверь. — Если она только пожалуется… Я не посмотрю ни на что.
Вот это номер. Не такая уж ты и сволочь, Лис, какой пытаешься казаться. Сюрприз… Я остановил его на полуслове.
— Можешь не стараться, сам все понимаю. И обещаю, что Вика здесь со мной в полной безопасности.
— То-то же.
Он сделал вид, что пытается взять меня за грудки, сжал кулак. Остановил его у моего носа. Повторил:
— Если что!
И развернулся уходить. От порога бросил с невероятным ехидством:
— Сереженька, там твой багаж приехал. Валяется у ворот. Сходи за ним сам. Я твое шмотье носить не нанимался.
После этого вышел окончательно.
* * *
Сумка оказалась неожиданно тяжелой, словно Лис в нее из вредности положил кирпичей. Я закинул ремень на плечо, потащил ее к себе. В доме царило веселье, с кухни раздавался звенящий Викин смех. Я неожиданно испытал укол ревности и удивился сам себе. Совсем чокнулся, старый дурак? У них своя жизнь. А тебе сейчас надо думать, как выбираться отсюда, как дальше жить, а ты…
Я поправил лямку на плече, зашел в свою комнату, взгромоздил баул на стол и принялся проверять содержимое. С самого верха лежал парик с черными прямыми волосами примерно до плеч. Я недоуменно покрутил его в руках. Это что, такой прикол? Зачем взрослому парню без намека на лысину эдакая невидаль? Непонятно.
Под париком было нечто прямоугольное, обернутое в вафельное полотенце. Я прикинул по размерам. Что это? Книга? Икона? Откинул кусок полотна. Действительность оказалась куда занимательней. Передо мной лежала разноцветная коробка. Надпись на крышке гласила: «Грим театральный». Я повертел ее в руках, приоткрыл — грим, как грим. Куча разноцветных квадратиков. Явно пользованный и не раз. Некоторые сегменты вымазаны почти до дна.
Сразу возник вопрос: «Зачем это здесь?» Если только… Я вспомнил недавние слова Лиса. Как он меня назвал? Поганый актеришко! Может, это не просто красочный оборот? Может, действительно так? Что мне известно о жизни моего предшественника? Ровным счетом ничего. Вдруг он и правда актер? Тогда вся эта затея с шаманством становится хоть каплю понятной. Кому еще играть кудесника, как не актеру?
Я закрыл крышку обратно, отложил грим в сторону. Что мне от него толку? Пользоваться им я все равно не умею. Под гримом лежали журнальные вырезки с рисованными и фотоизображениями шаманов. Большей частью индейских из кино.
Я едва не рассмеялся. Забавно же они себе представляли, как должен выглядеть в России потомственный шаман. Впрочем, если вспомнить предложенный лису в прокате костюм, ничего забавного. Не шаманы, а сборище ряженых. Тут же сам себя одернул. А мне-то какая разница? Я в этом бреде участвовать все равно не собирался.
Мне всего-то и надо — выяснить хоть что-то о своем прошлом, раздобыть одежду, документы, чуток денег и… И срочно делать отсюда ноги. И кстати, первый пункт этой программы у меня уже выполнен. Картинки отправились к гриму, там им самое место. А я погрузился в изучение, доставшегося мне
