— Мы уже, вроде, пробовали с ло Уми, — чужим голосом произнес Артем.

— Как-то не очень получилось…

— Не получилось сразу, получится позже, — спокойно ответил ма Фидди.

— Летать может почти каждый. Я летаю, Тан летает, даже сказочник, вон — далеко не самый паршивый летатель под небесами!

— Э, э! — возмутился ва Дасти. — Кто это считает меня паршивым летателем? Да я половину охотников любого клана уделаю!

— Зато вторая половина уделает тебя, — ухмыльнулся Фидди.

— И это правда, — вздохнул сказочник без особого сожаления. — Эх, мне бы еще глаза позорче…

— Мне представлялось, — сухо заметил Артем, — что искусству летать следует обучаться с детства.

— В идеале — да, — немедленно парировал тренер. — Но мне приходилось обучать и взрослых.

— И как? — уныло поинтересовался Артем.

— Чаще всего — успешно, — спокойно уточнил Фидди. — Я даже девчонок нескольких обучил, если хочешь знать.

Артем в смятении потер щеки, сразу обе. Перед глазами раз за разом открывалась бездна за третьей кромкой. От мысли, что придется в эту бездну шагать — пусть и со снаряженными крыльями за плечами — ему делалось дурно. Страх был реальным и неподдельным — настолько реальным, и настолько неподдельным, что у Артема не возникло даже чувство стыда за собственную трусость — все чувства из сознания вытеснил страх. Даже недавний испуг, когда он принял ма Фидди за хранителя, не шел ни в какое сравнение с этим всепоглощающим ужасом, от осознания, что его хотят заставить шагнуть с надежного Листа в пустоту. В бездну.

А до поверхности мира — километры. Два, три, иногда больше.

— Я… — произнес он и судорожно сглотнул. — Не смогу…

— И такое может быть, — невозмутимо отозвался ма Фидди. — Один из сотни так и не решается встать на крыло. Но в себе сомневается каждый из сотни, уж поверь мне, а Тиом. Я еще не встречал людей, которые не боялись бы Высоты — этот страх заложен в наши души создателем, этот страх изначален. Победить его — моя первая задача. И твоя тоже. Мы победим его без особого труда — но только если ты этого действительно захочешь. И еще: до первого настоящего полета тебе еще очень далеко.

Учиться будем с азов, с элементарщины. И если в тебе есть способности к полету — а они есть почти в каждом человеке — ты ежедневно будешь пересматривать собственное отношение к страху, к себе и к Высоте.

— То есть, — Артем снова сглотнул. — За кромку шагать еще не завтра?

Фидди усмехнулся:

— Ну конечно же, нет. Не завтра. И не послезавтра. На обучение могут уйти недели, могут месяцы, а могут и годы. Зависит от человека. От повадок его, от сноровки, от врожденных способностей. Мне кажется — а глаз у меня наметанный — через годик-полтора ты полетишь. Может быть даже раньше.

— И на том спасибо, — вздохнул Артем, несколько успокоившись.

— Слышь, дружище, — встрял Тан, до сих пор терпеливо слушавший. — Пойдем все-таки похлебку варить, жрать хочется — мочи нет! А вы тут разговоры разговариваете…

— Да, конечно, — Артем встрепенулся. — Пойдемте!

За готовкой ему всегда хорошо думалось. И, как услужливо подсказывала память, готовка — весьма удачное занятие для мысленного самокопания.

Руки работают сами: отмерил, отрезал, взвесил, влил, посолил, поперчил, помешал, взбил, добавил или убавил огоньку. А голова в это время думает о совершенно постороннем.

Час с лишним пролетели мигом; поскольку у повара имелись на кухне сразу трое рабочих, Артем управился в рекордные сроки. Варево сначала весело булькало, а потом тихо доходило в казане-углублении меж двух костров. Артем тем временем пытался навести в мыслях и чувствах хоть какое-нибудь подобие порядка. Первый животный страх мало-помалу схлынул, постепенно на первый план вынырнул невесть откуда взявшийся вопрос: «А почему нет, черт побери?»

Вопрос был, понятно, риторическим.

Артем прекрасно осознавал, что управление посадочным ботом в ручном режиме и полет на крыльях — это сильно разные вещи. Да даже полет на какой-нибудь скромной авиетке, леший ее дери, бесконечно далек от полета на первобытном дельтаплане. Однако — и это тоже бесспорно — есть в них и нечто общее. На авиетках Артем летал, и неоднократно.

Правда, всегда на оснащенных двигателем. На планерах — никогда. На дельтапланах — тем более.

А вот Оксана дельтапланеризмом увлекалась. И как-то сказала, что летать на дельтаплане немногим сложнее, чем ездить на велосипеде. С велосипедом у Артема никаких проблем не возникало с самого детства.

Так, может, и с дельтапланом не возникнет? Почему, черт возьми, нет?

ва Дасти внезапно прервал игру, отложил гитару и жестом фокусника выудил откуда-то из-за спины полупустой мех.

Мех многообещающе булькнул.

— Не пора ли нам? — вопросил сказочник многозначительно.

— Давно пора, — Тан протянул руку, отобрал мех у Дасти, распустил удавку на горловине и протянул Фидди. — По старшинству!

Тренер без лишних разговоров принял, запрокинул голову, открыл рот и умело влил в себя не меньше литра.

— Если по старшинству, то следующий ты, — сказал он, утерся рукавом и протянул мех Артему.

Секунду поколебавшись, Артем перехватил веселящее.

«Почему, в конце концов нет?» — в который раз подумал он.

Веселящее было отменное — как раз созревшее, чуть терпкое, чуть шипучее, как хорошее игристое вино.

«Почему? Нет? Вдруг, я врожденный летатель, просто толком так и не попробовал? Не считать же неуклюжие уроки ло Уми полноценным обучением?»

С каждым глотком уверенность в собственных силах и умениях крепла.

ма Фидди с прищуром глядел на будущего ученика; но сам ученик так и не понял — одобрительно он глядит или же с осуждением. Что думал будущий учитель осталось загадкой, однако Артема он не останавливал.

Когда к меху приложились Дасти, а чуть погодя и Тан, Артем хлопнул в ладоши:

— Ну, что, думаю — поспела!

И стянул прикрывающие похлебку листья в сторону. Сразу запахло — остро и пряно, как и должно пахнуть от доброй похлебки из косули с грибами. Тело Листа у казана-углубления было еще горячим — совсем недавно на этом месте пылал один из костров; напротив, где сейчас сидел сказочник — второй. Артем привычно наполнил чаши-долбленки, больше похожие на вместительные пиалы, и раздал оголодавшим товарищам. Тан раздирал на части принесенные сказочником лепешки.

Уже через несколько минут ма Фидди с уважением поглядел на Артема.

— Вкусно! — сказал он; возможно Артему показалось, но вроде бы в словах тренера сквозило удивление. — Очень вкусно!

— Хе! — Дасти не замедлил расплыться в улыбке. — Я тебе говорил: по части готовки он мастер!

Тан ничего не сказал: он, обжигаясь и чмокая, работал ложкой и челюстями, всем видом показывая,