Пролистав тетрадь, девушка увидела, что последние страницы заполнены той же рукой, которой написано женское имя.

Её взгляд зацепился на слово «обряд» на последней странице, и она прочитала несколько строк: «Обряд на сделку. Заключив с ним договор, силу получишь нашу. Поликарп не обманет — всё честь по чести будет. Для этого в ночь Ярилок, на третий час от полуночи, явись на перепутье тропок, что вдоль Плакуньи. С собой нож медный возьми — им ты кровь пустишь, когда настанет момент клятву скреплять»

Мирослава вздрогнула, принялась быстро листать страницы. Написанное в этой тетради ей точно не нравилось: заговоры на порчу, сглаз, обряды для которых требовалась то кровь животных, то земля или гвозди с кладбища. Девушка не верила своим глазам — перед ней лежала самая настоящая колдовская книга. То, что было в ней написано, воспринималось как полная чушь, сказки и народные байки, но тем не менее заставило поёжиться от внезапного ощущения холодка, пробежавшего по спине.

Сама Мирослава не верила ни в какое колдовство, порчу и прочие глупости. Но неужели настолько сильно верила в это всё её бабушка, раз хранила чью-то колдовскую тетрадь и совершала все эти ужасные вещи, описанные в ней? И что за человек понаписал всю эту гадость? Кто-то, кто искренне верил в это или просто был сумасшедшим?

Например, здесь часто упоминались сожжения кошек и других животных ради получения той или иной способности — найти клад, навести порчу, отбить жениха и так далее. Во многих обрядах предлагалось сделать некий «подклад» недругу или тому, кого хочешь извести, то в виде черепа животного, то мертвой птицы, а то и поднести угощение, в составе которого находится чья-либо кровь.

Мирослава в отчаянии помотала головой — нет, не может быть её бабушка какой-то сумасшедшей, верившей во всё, описанное на этих старых страницах. Этому всему должно быть какое-то объяснение.

Она достала остальные тетради и принялась быстро читать, пропуская слова и строчки, но улавливая суть.

Все бабушкины записи хранили в себе описания свойств трав, камней, кореньев и рецепты целебных настоев. Но среди них ещё одна тетрадь оказалась исписана другой рукой — мелким тонким почерком. Имени владельца в этой тетради не нашлось, но её содержание также оказалось более позитивным — заговоры на защиту от злых сил, обереги от сглазов и наговоров, целебные рецепты.

Мирослава разложила их все на столе, и долгое время сидела, рассматривая. При одном взгляде на тетрадь в кожаном переплёте, у неё по спине пробегали мурашки — словно действительно от этого предмета веяло каким-то злым духом.

Ей хотелось немедленно снова сесть в автобус и поехать к бабушке, потребовать объяснений. Но ночных рейсов в Кикеевке не было.

— Ведьмина служба доставки… — Прошептала вдруг Мирослава, озарённая какой-то мыслью, и уже набирая номер телефона Быковых. Трубку взяла баба Надя и, услышав голос Мирославы, радостно воскликнула:

— Славушка! Вернулась так поздно? Ну как там Глафира, в порядке?

— Да, всё хорошо. Операцию сделали, сейчас отдыхает, но домой её не раньше, чем дней через десять отпустят — так врач сказал. А Саша дома? — Мирославе сейчас очень сильно хотелось получить хоть какие-то ответы на свои вопросы, и она обрадовалась, когда баба Надя ответила, что Саша дома. Она на ходу придумала повод:

— А можно попросить, чтобы он пришёл, посмотрел замок на входной двери? С ним что-то случилось, я не могу запереть дверь.

Мирослава услышала, как баба Надя громко позвала внука и пересказала просьбу, услышала его не громкое, но твёрдое «сейчас» и только после этого немного успокоилась и рассказала более подробно о поездке к бабушке.

Через пару минут в дверь постучали и Мирослава, сообщив бабе Наде о том, что Саша уже дошёл, положила трубку.

После того, как она впустила его в дом, предварительно открыв громко щёлкающий выдвижной замок, парень в недоумении посмотрел сначала на дверь, потом на Мирославу:

— Я так понимаю, дело не в замке. — Сказал Саша, вопросительно глядя сверху вниз на девушку.

— Помнишь, в тот день, когда ты помогал мне разносить бабушкины пакеты, то пошутил про ведьмину службу доставки? — Выпалила она на одном дыхании, понимая, что стоит задуматься на минуту, и она уже не спросит у него такую глупость.

— Ну, помню, и что? — Парень слегка нахмурился, пока не понимая, к чему ведёт девушка.

— Почему ты так сказал?

— Да просто неудачная шутка…

— Не, не, не, — Мирослава замотала головой, — Ты что-то знаешь, верно? Что говорят про мою бабушку в деревне? Ты когда-нибудь слышал её разговоры с твоей бабушкой о…колдовстве или чём-то подобном?

Саша изучающе наблюдал за встревоженной Мирославой, словно обдумывая — рассказывать ей или нет. Она вдруг направилась на кухню, махнув рукой в призыве следовать за ней.

Там она показала ему одну из тетрадей — одну из тех, в которых писала бабушка. Пробежав глазами по строчкам, Саша пожал плечами:

— И что? Рецепты всякие, названия… Бабушка старенькая, записывает чтобы не забыть. Сама же знаешь, что она в этом разбирается, лечит травами своими.

Мирослава схватила тетрадь в кожаной обложке:

— А как это объяснить? Я не знаю, что и думать. Верить во всё это я не верю, но выглядит всё очень странно. — Она открыла тетрадь и принялась показывать Саше определенные моменты из тех, которые успела прочитать. Девушка и сама не понимала — чего хочет от него. То ли чтобы он дал ей хоть какие-то ответы, или просто разделил с ней недоумение от этой находки.

— Но здесь писала не твоя бабушка. — Саша указал на имена на обложке, предварительно с хмурым видом изучив всю тетрадь.

— Да, но что у неё делает эта страшная вещь? Выглядит как из фильма ужасов, правда? — Мирослава серьезно посмотрела на парня: — Пожалуйста, расскажи то что знаешь.

Он смущенно пожал плечами:

— Да разное люди болтают, только всех их слушать — не переслушаешь.

— Они говорят, что бабушка ведьма, да?

— Ну. и такое тоже. Но сама понимаешь ведь, что это глупости или в шутку. Ведь бабушка твоя вон как хорошо травы знает и умеет их применять. У нее полдеревни травяными чаями запасаются на всю зиму. А то что ведьмой называют — это дурость, от безделья. Ты не знаешь как тут скучно порой бывает — вот и чешут языками.

— А ты сам что думаешь?

Саша молчал, задумавшись, нахмурился и будто хотел что-то сказать, но передумал и