Гостья неуверенно засеменила следом, как будто ощупывая босыми ступнями невидимый в темноте пол длинного узкого коридора.

— Только не говори, что сам пёк, а то я комплексовать начну.

— Соседка угостила. Та, которую ты сегодня видела.

— Уже легче!

— Располагайся, Клепа! Варенье будешь?

— Ага!

Ванька забралась с ногами на видавший виды кухонный диванчик и поняла, что жутко проголодалась.

— И еще что-нибудь буду, типа булочки, если не жалко!

— Булочки не жалко, — бормотал Гера, наблюдая, как французский багет делается все короче и короче, — жалко, что мерки придется по новой снимать.

5

— Вы понимаете, Герасим Михайлович, у них же внеклассное чтение, задание на лето, а этот обормот уткнется в свои «стрелялки» с утра, и не оторвешь его. Даже на улицу идти не хочет. В футбол с другими мальчиками поиграл бы, все-таки — спорт и свежий воздух, так нет! Сидит и в кнопки тыкает, пока спать не загоню.

— Да, Виктория Юрьевна, у них сейчас у всех эти гаджеты.

— Вот-вот: гаджеты! От слова гадость! Я отобрала эти игрульки и заперла в секретер. Так вы не представляете, что вытворил этот террорист!

— У меня не «стрелялки», а «бродилки», — отреагировал «террорист» — Димка, — а если компьютеры — гадость, что же ты тогда жалуешься?кивнет и скажет

Коротко, почти под ноль стриженый Димка, сидевший на подоконнике по ту сторону ажурной решетки, действительно, смахивал на малолетнего преступника, хотя ничего криминального за ним пока не числилось.

— Что я жалуюсь?! — многострадальная мать демонстративно закатила глаза, — этот негодяй каким-то образом проник в мой рабочий компьютер и сменил там пароль! А мне методичку к августу сдавать! Ты слышишь, мучитель? Где пароль?!

— Здесь! — мучитель постучал себя пальцем по загорелой макушке, — это у тебя он был на бумажке под стопкой тетрадей, любой дурак бы нашел!

— Дмитрий, не смей ругаться! Балбес растет, — вздохнула она — мужской руки в доме нет, а сама скоро совсем справляться перестану.

— А че сразу про руки-то? Родной отец не бил бы, а если хахаля заведешь — вообще из дома уйду, точно тебе говорю.

Виктория Юрьевна открыла было рот, чтобы прочесть любимому сынуле очередную "педагогическую поэму" о ненормативной лексике, уважении к старшим и о чем-нибудь еще, что выучила много лет назад по написанным четким аккуратным почерком институтским конспектам, но передумала и выдохнула набранный в грудь воздух вхолостую, с легким астматическим присвистом. Посмотрела на соседа тоскливо, с ожиданием, так что тому захотелось развернуться и убежать. Не говоря ни слова, не объясняя причин ни ей, ни себе самому. Гера любил наблюдать за людьми со стороны, угадывать их взаимоотношения, но вмешиваться…, ох, как не любил вмешиваться. Становясь участником подобных сцен, он явственно ощущал, как приметываю его невидимым стежком, словно аппликацию на готовое изделие. Но соседи есть соседи, ничего не поделаешь.

Гера подошел вплотную к решетке, дотянулся до стоящей на обеденном столе вазочки со сладостями, выбрал сушку с маком.

— Зачем же сразу бить-то? — он макнул трофей в бокал с димкиным чаем, — руки и для другого можно приспособить.

— Юбочки что ли шить, — хихикнул Димка.

— Юбочки, братец ты мой, — Гера сунул размокшую сушку в рот, — это тебе еще не потянуть.

Он вытащил из той же вазочки крекер в виде рыбки, покрутил у Димки перед носом, легким движением правой руки смахнул его со своего кулака.

— В какой руке?

— В этой!

Гера разжал кулак правой руки. Она была пуста. Левой он потянулся к Димкиному уху и вытащил оттуда крекер.

— Ха! Я, вроде, понял! А еще раз можно?

— Можно, но если не угадаешь — скажешь матери пароль.

Компьютерный террорист на мгновение задумался.

— Что тут думать? Ты же все понял!

— Ну, вообще-то — да. Ок! Давайте!

— Насчет компа договорились?

— Ладно, договорились! Показывайте!

Гера со слегка скучающим лицом выполнил те же манипуляции, что и в первый раз. Мальчишка, пристально следивший за его руками, молча ткнул пальцем в левую. Не разжимая кулака, фокусник обвел его вокруг стриженой головы и показал пустую ладонь. Зритель, почувствовавший себя обманутым, закрутился на стуле, озирая пол позади себя.

— Так не честно! Вы его туда выкинули, когда рукой махнули! Так не честно!

— В бокал свой загляни!

Димка удивленно уставился на расползавшееся в остатках его чая печенье.

— Счастливо оставаться! Про пароль не забудь!

Он повернулся к матери пламенного борца за права геймеров, улыбнулся, слегка развел руками. Вот, мол, как мог, так помог.

— И вам до свидания, Виктория Юрьевна, дела у меня еще сегодня.

Она только молча кивнула ему вслед. На её лице было выражение, свойственное людям в ситуациях, когда они получили желаемое, но не тем путем, которым планировали. Этакая смесь радости и разочарования. Разочарования зачастую бывает больше. Гера только плечами пожал. Некогда ему было разбираться в душевных трепыханиях несчастных одиноких дамочек. По дороге на склад ему еще надо было зайти в арт-студию к молодым коллегам за чертежами и эскизами. Да, и вообще, сама виновата! Нашла, кого просить! Какой из он, к едрене фене, наставник, а, тем более, кандидат на роль отца?!

На улице он откупорил полулитровый пакет с кефиром и собирался поставить Наташке на подстилку, но та, вдруг, потянулась и взяла коробку у него из рук. Гере показалось, что она вот-вот кивнет и скажет спасибо, но вместо этого она быстро забормотала одну из своих любимых считалочек: «На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной; кто ты будешь такой? Говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей!»

Ванька скакала по огромному залу оптового магазина-склада, как кузнечик, перепрыгивая с одного рулона на другой. Гера лениво озирался. Ассортимент был ему знаком, новых поступлений в ближайшее время не предвиделось, оставалось ждать, пока ткань сама найдет будущую хозяйку. Или не найдет, как повезет. Но хозяйка ждать, явно, не желала.

— Ой, смотрите — какие подсолнухи! Прямо — Ван Гог! Ой, нет! Лучше эту.

Она обернулась куском шелка, действительно, очень красивого бледно-лазурного цвета.

— Вариации на индийские темы! Слабо, дядя Герасим?! Не, я серьезно. Говорят, что сари делает красивой любую женщину!

— Ты же у нас не «любая»! — тоном многоопытного дамского угодника ответил Герасим.

— То есть, мне не поможет?

— То есть, продолжаем искать.

— А! Это называется: «МЫ ищем»? Прости, мне показалось, что ты дремлешь там без отрыва от производства. Ой! — снова пискнула девушка, — Этот!!!

Алый лоскут выпорхнул из поднятых вверх рук и