Шрифт:
Закладка:
– Все верно! – поддержал я бригадира. – Первым делом – самолеты, а Шаляпины – потом. Я внимательно выслушал вас и хочу сказать, что я не хотел в заводские дела вмешиваться. Как говорится, «не плюй в колодец, пригодится воды напиться». Я бы рад не плевать, да вот только Горбаш меня к этой самой водице не подпускает. Он считает, что я один столько хлеба съем, что по магазинам развозить нечего будет. Мне с вами делить нечего, а вот Горбаш…
– Я всегда говорил, – воскликнул бригадир, – что Горбаш не понимает: если ты по-человечески к людям относишься, то и они к тебе никогда задом поворачиваться не будут! Спрашивается, чего он на парня взъелся? Что он, на сто рублей продукции сожрет? Полюбовницу свою на склад устроил…
– Макарыч! – перебил его Антип. – Вяжи базар не по теме!
Прохор Петрович согласно кивнул. Мужики на лавочках промолчали. Бригадир понял, что сболтнул лишнего, и решил закончить разговор.
– Даю тебе слово, – сказал он, – в пятницу заводские ворота для тебя будут открыты.
– Спасибо!
– Осталось решить один небольшой вопрос, – помрачнев, продолжил Макарыч. – Оплату штрафов нельзя отсрочить до получки? Сейчас у людей денег нет, аванс потратили, а штраф все равно платить придется.
Я провел рукой по краю граненого стаканчика. Бригадир понял и отправил мужиков с лавочек подышать свежим воздухом.
– Поступим так!
Я достал из внутреннего кармана протоколы, составленные инспекторами БХСС, демонстративно разорвал их пополам, потом на четыре части.
– Со штрафами вопрос решен. Независимо от того, получу я допуск на завод или нет, платить никому ничего не придется.
– Постарайся послезавтра часикам к трем быть в общежитии, – прощаясь, попросили мужики. – К этому времени мы все уладим.
В пятницу, перед обедом, я сказал начальнику уголовного розыска, что пошел работать на участок, а сам помчался в общежитие. Около четырех часов ко мне заглянула главный технолог хлебозавода Тамара Сергеевна Лысенко, сорокапятилетняя полненькая брюнетка.
– Андрей Николаевич, дорогой вы наш, что же получается: вы месяц в нашем общежитии живете, а на заводе ни разу не были? Так дело не пойдет. Вы просто обязаны познакомиться с производством, попробовать нашей продукции. Скажу вам по секрету: у нас лучшие пряники в Сибири. А какой у нас шербет! Пальчики оближешь.
Советская экономика делилась на две группы предприятий. Группа «А» – производство средств производства (товаров промышленного назначения) и группа «Б» – производство товаров народного потребления.
Группа «А» имела приоритет в экономическом развитии. Ей уделялось основное финансирование, работники группы получали зарплату больше, чем в других отраслях народного хозяйства. Группа «Б» снабжалась по остаточному принципу и не считалась важной отраслью экономики.
Железная дорога относилась к группе «А», хлебокомбинат – к группе «Б». В своей производственной деятельности хлебокомбинат вынужден был подстраиваться под график работы железной дороги.
По какой-то необъяснимой причине сахар на завод поставляли дважды в месяц в субботу, когда штатные грузчики предприятия отдыхают. Сколько ни билось руководство хлебопекарной промышленности, служба грузоперевозок железной дороги на уступки не шла и график поставки сахара менять отказывалась. Выход был найден. На хлебозаводе отдельной строкой финансирования прописали проведение сдельных погрузочно-разгрузочных работ.
На практике это выглядело так. В субботу утром на завод приходил состав, вагон с сахаром отцепляли и оставляли до вечера. Главный технолог Лысенко получала в кассе наличные деньги и шла к месту разгрузки, где ее уже дожидались грузчики. Кому разгружать вагон, решал Макарыч. Как правило, он давал подработать трем-четырем штатным грузчикам и одному-двум человекам со стороны. Сторонними грузчиками были знакомые работников хлебозавода или слесари, желающие заработать на разгрузке вагона.
По окончании работы Лысенко пересчитывала мешки с сахаром и выдавала деньги. Никаких ведомостей о получении зарплаты не составлялось, так как работа оплачивалась по факту разгрузки вагона. Выгруженный сахар развозили по цехам, часть помещали на склад.
В четверг к Лысенко пришел Макарыч и заявил, что если с завтрашнего дня Лаптев не получит свободный доступ на завод, то в понедельник производство встанет, потому что вагон в субботу разгружать будет некому.
Главный технолог без лишних пояснений поняла ультиматум и всю бессмысленность противостояния ему. Работать в выходной день она заставить грузчиков не могла, разгрузка вагонов – дело сугубо добровольное. Привлечь грузчиков со стороны тоже было невозможно: со штатными грузчиками чужаки не стали бы связываться. За штрейкбрехерство можно было пустой бутылкой по голове получить и без денег остаться.
Не откладывая дело в долгий ящик, Лысенко пошла к главному инженеру и потребовала отменить запрет в отношении меня.
– Ни за что! – отрезал Горбаш. – Если мы пойдем на поводу у Лаптева, он нам на шею сядет и ноги свесит. Понятно ведь, откуда уши растут. Он устроил облаву на заводе, и наши слабохарактерные коллеги поддались на его шантаж. Но он зря думает, что такой умный. Я свяжусь с его начальством и доложу, что он тут вытворяет.
– Владимир Николаевич, вы о чем? – изумилась Лысенко. – Что вы скажете начальнику милиции? Что у нас рабочие с завода с пустыми руками не уходят? Если вы берете на себя смелость утверждать, что на заводе бардак с сохранностью сырья, то меня в это дело не впутывайте. У меня никто ничего не ворует, каждый пряник посчитан, каждая булочка на своем месте.
– Тогда давайте объявим субботу рабочим днем!
– В нарушение установленного правительством графика «черная суббота» объявляется только в случае чрезвычайных обстоятельств.
– Так у нас и так ЧП! В понедельник завод может встать.
– У нас половина грузчиков судимые-пересудимые, клеймо ставить негде. Когда надо, они в законах разбираются лучше любого адвоката. Если завтра мы объявим «черную субботу», они на работу не выйдут и петицию в прокуратуру накатают, что мы их трудовые права нарушаем.
– Пошли к директору! – решил Горбаш.
Полубояринов, узнав о сути конфликта, не на шутку струхнул:
– Представьте, что будет, если до райкома дойдут слухи о том, что у нас на заводе грузчики забастовали из-за нарушения трудовых прав. Нас за одно слово «забастовка» из партии исключат, никто не будет разбираться, кто прав, кто виноват.
Директор позвонил на проходную и распорядился, чтобы мне был предоставлен свободный доступ на территорию предприятия.
В пятницу Лысенко пришла лично проводить меня на завод. Она провела меня по заводским корпусам, рассказала о производстве, о технологических особенностях выпечки хлеба и пряников.
В главном корпусе мы поднялись на четвертый этаж, осмотрели варочный цех, прошли в помещение, где сувенирные пряники наполняли начинкой.
