Я и он…

Учитель, имени которого я не знаю.

Как же сильно горят его глаза, смотрящие на меня, как же пылают мои щёки. О трезвом уме не может быть и речи. Я просто не успеваю за его руками, губами и сдавливающим меня властным телом.

Полностью капитулирую, наконец-то получая то, о чём грезила все эти дни. Учитель накрывает мой рот своим, целуя порочно и грязно, совсем по-взрослому. Сразу становится жарко! И никакой теперь морали, правил и принципов. Так хорошо… Низ живота сводит сладострастной судорогой.

Жёсткие губы и дерзкие руки, ощупывающие размякшее, безвольное тело. Наглый язык, пробирающийся в мой рот и настолько глубокий поцелуй, что по коже струятся горячие ручейки блуда.

Потакаю учителю, обвивая его шею руками. Потому что все эти недели мне так не хватало случившегося после собрания. Я столько раз это представляла, ругала себя, но ждала. И сейчас хочу испить как можно больше и насладиться, пока голова не отключится полностью. Мне нравятся исходящие от него запахи табака, кофе и, кажется, мяты.

И словно раскручивающийся маховик, учитель действует активнее. Все нежности постепенно исчезают, он становится всё грубее и жёстче. И его руки, вроде бы сжимающие талию, теперь напористо и без лишних колебаний спускаются ниже, властно сгребая мои ягодицы.

* * *

И в этот момент, в кладовке за швабрами и цинковыми вëдрами для мытья полов, в этом жутком месте, где, по уму, у любой нормальной женщины должны включаться мозги и гордость, мне вдруг кажется, что учитель любит меня: по-настоящему, искренне, в полную силу. Как будто он искал меня всю жизнь и сейчас дорвался, до одури мечтая поглотить до последней крошечки.

Целует, не помня себя, шумно дыша, яростно и отчаянно, а я просто не в состоянии отказать ему. Приоткрытые губы учителя просят сдаться, обрушиваясь на мою шею, грудь и плечи сквозь шелковую ткань с такой дикостью, словно выжигают душу.

— Кто ты такая? Откуда? — это всё, на что его хватает.

И снова громкий рывок воздуха в грудь. И продолжение… Каждое движение, то, как он дёргает на мне одежду, избавляя от преград между нами, лишь подливает масла в огонь. С плеч сползает рюкзак, с хлопком падая на пол. За ним тряпичной кучей опадает куртка. Словно амëбоподобное существо, я хватаю воздух ртом, позволяя учителю губами впиться в нежную кожу моей шеи и при этом грубо терзать блузку. Он почти что рычит от возбуждения, сражаясь с непослушными маленькими пуговками. Скорее, быстрее, стремительнее, пока не включились мозги и здравый смысл не положил конец этой сладкой шизофрении.

Справившись с застëжками, он расстëгивает блузку, раскидывая полы в разные стороны. И замирает, впиваясь голодным взглядом в два моих молочно-белых полушария, задорно приподнятых довольно откровенным, полупрозрачным лифчиком. А я дышу, словно пробежала километр, мои груди поднимаются и опускаются с удвоенной быстротой. Учитель, покачав головой и, очевидно, оценив мои сокровища, вонзается в них зубами, прикусывая нежную кожу, затем присасываясь губами, облизывая и лаская языком. Боже мой… Я сейчас просто умру от желания.

При этом его руки оглаживают мои бёдра снова и снова, а тело пытается вдавить в стену сильнее, хотя это физически невозможно. Даже сквозь одежду я чувствую мощь и крепость его тела. Он потрясающий и пахнет настоящим мужиком.

Я мало что вижу и понимаю, но чувствую, как сильно он хочет меня, отираясь бугром в штанах о мои ляжки. Он сходит с ума, и это непередаваемо. Сумасшедшая страсть, о которой женщине за тридцать, загнанной бытом, только мечтать. А я ощущаю её! Огненное вожделение буквально звенит в воздухе. И потому я не могу, и не хочу останавливаться. Ещё этой сладости! Ещё этого кайфа! Пусть наполнит меня им до горлышка, пусть выльется через край!

Низ живота горит, а учитель не ждёт — тянет лифчик вниз и тут же играет с моими чувствительными сосками, кусает их, по-мужски жёстко и правильно, так, что аж искры из глаз...

И я почти не замечаю, когда он успевает задрать ткань юбки и дëрнуть вниз колготки, слегка запутавшись в резинке и применив силу, заставив их треснуть по швам. В себя прихожу, только когда сильная мужская рука ложится на промежность. Секунду колеблюсь, хватая его за крепкое запястье, понимая, что назад дороги уже не будет. И даже пробую сказать “нет”. Но моя влажность выдаёт меня с головой. Так стыдно. Так сладко.

И учитель, усмехнувшись, не даёт даже шанса отстраниться — ласкает, раскрывая и проникая внутрь… И эта сахарно-медовая, тягуче-приятная нега уносит меня высоко-высоко… И мне уже всё равно.

Никогда не было так вкусно. Ни разу не случалось так правильно.

Я начинаю постанывать и, чтобы заткнуть мне рот, учитель снова крепко и жарко целует, при этом его пальцы глубоко во мне и творят музыку. Ритмичные движения делают меня податливой дурочкой. И я не замечаю, что он подхватывает меня, приподнимая ногу, устраивая удобнее. Совсем ничего не соображаю, тело пробирает мелкой дрожью, а глаза заволакивает плотным, густым туманом.

И где-то в другой, параллельной вселенной я слышу многозначительный “вжик” молнии. А затем тепло крупной мужской головки, касающейся внутренней стороны моего бедра. И всё… Мыслей нет, только одно пульсирует, сгорая нетерпением. Получить его до конца. Попробовать! Ощутить!

— Хочу. Не могу. Всё время думаю, — шепчет учитель куда-то в область уха, утыкаясь своим большим органом в промежность.

Мне уже ничего не нужно, я больше не знаю, кто я, только бы скорее...

Он мучительно-сладко наполняет меня, вкусно растягивая до предела. И перед глазами сыплются звезды. Учитель не щадит и не разгоняется, сразу движется грубо и резко, тараня до самого основания.

И я, захлебываясь от переизбытка эмоций, ощущений, полноты возбуждения… и шока, что всё это происходит со мной на самом деле, практически сразу кончаю, чего раньше в моей жизни никогда не было.

Будто учитель ткнул переполненный до самого верха стакан с водой. Толкнул его, и он тут же расплескался. Умираю, закатывая глаза и ощущая, как по телу разливается кипуче-огненный оргазм. Как хорошо! Как много! Как пронзительно остро и своевременно! И учитель не ждёт. С болью сжимает меня крепче, насаживая жёстче. И через пару толчков отстраняется, дав почувствовать горячие струи, пошло сползающие по моему расслабленному телу.

Мы тяжело дышим и обнимаемся, будто выиграли марафон, упав в руки друг друга.