раздалось у самого уха, или точнее даже внутри головы. Вздрогнув, Кирилл отшатнулся от надписи и кубарем свалился с банкетки. И надпись кувыркнулась следом. Кирилл вновь бросился прочь, но и это не помогло. Не помогло даже то, что он закрыл глаза. Надпись осталась на месте.

- Я сошел с ума, - вздохнул Кирилл, обессиленно вытянувшись на полу. - Давно надо было это признать и не прыгать тут по своим галлюцинациям.

Надпись сменилась несколько раз и замерла, пульсируя, чтобы привлечь внимание, а рядом с ней высветились уже знакомые два прямоугольника, означающее согласие и отказ.

- Ну хуже-то наверное уже не будет? - пробормотал Кирилл, сосредоточив внимание на первом прямоугольнике, которые по его представлению означал “да”.

Клавиша активировалась, что подтвердилось звуковым сигналом и еще одна полоса загрузки обозначила начало какого-то, пока неведомого действия. А мгновением позже Кирилл почувствовал, что у него в мозгу что-то засвербило, вместе с этим пришла боль, отдающая фантомным ультразвуком. К счастью сознание померкло почти сразу.

***

Почему же он не закрыл окно, когда лег спать? Холодно так, что кажется, будто он обратился куском льда, или будто его заживо погребли в каком-нибудь саркофаге, обложенном ледяными глыбами.

От подобной мысли его будто током шибануло и он резко сел. В круглом зале с пультом управления ничего не изменилось. Все таким же серо-голубой с черными элементами была его отделка, все так же по центру вздымался черный стеклянный столб. По-прежнему в его центре мерцала бледная белая точка. Что же это отражается? Да что же его ерунда-то всякая интересует? Надо вставать, пока до смерти не замерз. Вот сейчас сотрясает от холода, а еще чуть-чуть, и станет тепло, и спать захочется. Навсегда. Надо завернуться хотя бы в тот кусок отделочного материала из подвала.

Поднявшись сначала на четвереньки, Кирилл добрался до валяющегося немного в стороне лоскута, и уже вместе с ним устроился на банкетке.

- Нет, - пробормотал он, потирая озябшими руками друг о друга, стараясь при этом не смотреть на них, - даже сидеть нельзя. Замерзнешь, Кирюха.

Он поднялся на ноги, и как и прежде принялся обходить помещение Бублика по кругу, чтобы согреться. Помогало не очень. И тогда он уселся на банкетку, чтобы вновь погрузиться в изучение бессмысленных для него символов. И стоило ему мысленно сосредоточиться, перед его глазами тотчас вновь выскочили строчки с неведомым уведомлением. Но на этот раз Кирилл понимал что там написано, хотя смысл все равно оставался туманным, так как значение большинства слов он попросту не понимал. Да и манипуляции с контекстным меню продолжали блокироваться при попыткаx с ними поработать.

От изучения уже понятных, но все равно диковинных символов Кирилла отвлекло урчание в животе. А вместе с голодом подступила жажда. Тяжело вздохнув, он отстранился от панели пульта и угрюмо посмотрел на проход в криозал. Если и есть здесь где-нибудь еда, вода или одежда, то это где-то там. От непонимания, что делать, подкатили слезы.

- Так, Кирюха, ты пока жив. Оторви задницу и пойди, хорошенько там все переверни. Там должно быть все необходимое, чтобы такой очнувшийся мерзляк как я, смог не откинуть копыта от голода и холода.

Кутаясь в обрывок отделочного материала и содрогаясь от холода все сильнее, Кирилл поднялся на ноги и зашагал к ближайшему проходу в криозал. Там он остановился посреди и огляделся. И опять в памяти всплыли воспоминания о том, как он разглядывал этот самый потолок через стеклянную крышку и не мог выбраться из точно такой же криокапсулы, коих здесь двенадцать штук. Если из Бублика пять выходов, значит криозалов пять. И в каждом по двенадцать саркофагов. Итого шестьдесят человек, вместе с ним. В этом криозале все саркофаги закрыты. Индикаторы по прежнему неистово мерцают. А ведь когда он выбрался из своего заточения, индикаторы просто неярко светились, и их явно было меньше.

Несмело Кирилл подошел к ближайшей криокапсуле и склонился над крышкой. Внутри было темно, а световые треугольные символы сменяющимися строчками и вовсе превращали то, что было за стеклом в сплошную черноту. Но раз капсулы активны, значит там кто-то есть. А капсулы активны, иначе они бы не мигали огоньками как новогодние елки.

Затаив дыхание, Кирилл склонился над капсулой в области изголовья, и буквально уткнулся в нее носом. А для того, чтобы не отсвечивало, прикрыл лицо с боков ладонями. Почти сразу он увидел, что там что-то есть, но чтобы разглядеть, что именно, пришлось несколько раз сдвигаться. А потом, когда он разглядел лицо мужчины, так резко отпрянул, что едва не перелетел через другую криокапсулу. Ноги подкосились и он осел на пол.

То, что он там увидел, абсолютно не похоже было на человеческое лицо. Хотя то, что это было лицо, а не морда, никаких сомнений не было. Голубоватая, по крайней мере в свете неоново-голубых надписей, кожа, широкий и короткий, приплюснутый нос и раздвоенная верхняя губа. Крупные раскосые глаза, прикрытые веками с жесткими ресницами. Лицо в высоту несколько меньше человеческого, зато более развита челюсть, хотя подбородок при этом заметно меньше. Лоб до роста линии волос невысокий, а уши и вовсе звериные. Вообще все лицо какое-то звериное. Волосы жесткие. А еще на лицо: на щеки, лоб и подбородок, от затылка и шеи, заходят какие-то то ли металлические, то ли пластиковые элементы, и сидят на коже они очень прочно.

Кирилл не успел все это разглядеть за одно единственное мгновение, пока смотрел на лежавшего в криокапсуле. Большую часть этого он нащупал на себе.

- Бред, это все бред, - пробормотал он, тяжело поднимаясь. Это сон, мираж, компьютерная симуляция. Да-да, симуляция.

Пошатываясь, но стараясь не прикасаться к криокапсулам, он добрел до проxода к лестнице и тяжело оперся на стену. Круто уходящая вверх лестница качалась перед глазами, ступеньки прыгали, стены норовили упасть.

- Что, черт возьми, здесь происходит? - вскричал он, хватаясь за голову и тотчас взвыл еще громче, нащупав на затылке металлический имплантат с несколькими разъемами и кнопками.

Продолжая стискивать голову и совершенно не вспоминая о холоде, он опустился на колени.

- Это все сон, - продолжал он бормотать, раскачиваясь взад и вперед как умалишенный. - Сон. Он когда-нибудь закончится. Все заканчивается. Вечного ничего нет. И чтобы началось что-то новое, нужно, чтобы закончилось предыдущее. Надо всего лишь умереть. Здесь. В этом бреду. И все будет нормально.

Собираясь лечь на пол, чтобы с большим удобством замерзнуть насмерть, и уж точно больше не