можем поговорить нормально, как взрослые люди, без вот этого всего… – вяло машу рукой. Влад оглядывается, на полном серьезе раздумывая, впишется ли разговор со мной в его плотный график. Учитывая, что до этого я всегда была у него в приоритете, это довольно странно. Стрелка на шкале моей тревожности ложится на правый бок, ненавязчиво намекая, что я на пределе. По привычке хочу спрятать озябшие руки в рукава, забыв, что на мне надет чертов костюм!

– Ну, давай. Поговорим.

Что-то в тяжелом взгляде Влада заставляет меня напрячься. Возможно, несвойственная ему совершенно эмоция…

– Здесь, что ли? Посреди коридора? Может, хотя бы ко мне в гримерку зайдем?

К моему облегчению, Худяков соглашается, лениво пожимает плечами и с намеком смотрит на захлопнувшуюся за спиной дверь. Захожу в комнатку первой и останавливаюсь, отчего-то страшно разволновавшись.

– Так что ты хотела обсудить?

Столько всего, что даже не знаю, с чего начать! Выбираю наиболее нейтральную тему:

– Мне поставили смены.

– Я в курсе.

– На следующий день после похорон.

– Шоу маст гоу он, тебе ли не знать, Асия?

Его цинизм потрясает. Особенно потому, что я собираюсь просить Влада о поблажках.

– Я не уверена, что могу работать, – откашливаюсь.

– Что ж. Тогда пересмотри свой рабочий контракт, и если потянешь штрафные санкции, можешь продолжать жалеть себя дальше.

Я просто не верю, что это говорит он. Его поведение, слова, и даже интонации настолько не вяжутся с ним прежним, что я тупо не понимаю, что происходит.

– Это жестоко, знаешь? – сиплю.

– У актрис нелегкая доля, – с холодной улыбкой возвращает мои же слова.

– Кажется, до этих пор я не понимала насколько, – нервно улыбаюсь.

– Но поняла же. У тебя все? – спешит от меня отделаться Худяков.

– Ты не пришел на похороны.

– Был немного занят.

– Знаешь, я… – запрокидываю голову к потолку, с маниакальным упорством противостоя накатывающим слезам. – Мы с мамой пережили настоящий ад, а ты не ответил ни на один мой звонок.

– Что ты называешь адом?

– Пресса, похороны, слетевшиеся стервятники… Мне даже из твоей бухгалтерии прислали писульку.

– Даже? Что тебя смущает? Твой отец сильно мне задолжал.

– Мой отец умер! – в шоке хриплю я.

– Одно другому не мешает, – равнодушно пожимает плечами. И этот жест… Он будто разгоняет мою истерику. В панике бегаю глазами по унылым, выкрашенным белой краской стенам.

– То есть я правда должна тебе эти деньги?

– Естественно. Я, конечно, занимаюсь благотворительностью, но обычно моими подопечными становятся дети с лейкемией.

– Ясно, – шепчу, хотя мне ничего… вот вообще ничего не ясно! Я в ужасе. – Я могу рассчитывать на отсрочку? Ну, знаешь, мы вроде как скоро поженимся и…

– Разве ты не планировала со мной расстаться?

А?! Откуда он знает? И что, черт его дери, ему еще известно? Трясу головой, избавляясь от шума крови в ушах. Переступаю с ноги на ногу.

– Н-нет.

– Ах да, теперь все изменилось, правда? – вздыхает Худяков, зарываясь пальцами в отросшие темные волосы. Смотрю в его глаза и чувствую, как земля под ногами начинает нефигово раскачиваться. – Девочке, привыкшей к роскошной жизни, нужен новый спонсор? Басов на эту роль не годится? Не той лиги он игрок, да, Асия?

– Перестань.

– Что перестать?

– Говорить со мной, как со своей очередной шлюхой!

– А ты не шлюха? – усмехается, проходясь по мне липким разнузданным взглядом.

– Я твоя будущая жена! – из последних сил выпячиваю вперед подбородок. Кажется, я готова вообще ко всему в этот момент, но не к тому, что происходит в действительности. Не к его раскатистому смеху в лицо.

– Назовешь мне хоть одну стоящую причину, по которой я должен на тебе жениться… теперь?

– Теперь, это когда не стало папы, на связи которого ты очень рассчитывал? – горько усмехаюсь. В ответ на мой вопрос Влад сощуривается.

– Теперь, когда выяснилось, что все время нашей помолвки тебя поебывал один третьесортный актеришка.

Какое-то время я просто стою, глупо хлопая глазами, а потом до меня все же начинает доходить весь ужас ситуации, и я отшатываюсь. Смотрю в его горящие демоническим огнем глаза, и страх расползается в клети ребер. Взгляд Худякова буквально кричит, что его фирменный самоконтроль трещит по швам. Да он же просто убить меня готов! Тупо убить… Судя по тому, как сжимаются и разжимаются в кулаки его руки.

– К-как ты узнал? – шепчу, в панике облизав губы.

– Это все, что тебя заботит?

– Просто хочу понимать, с чем имею дело.

– Пошел тебя проводить.

– А я забыла закрыть двери…

– Да, неловко получилось.

Он просто издевается надо мной! Просто издевается. Кривит губы в брезгливой издевательской ухмылке, жалит словами, выплескивая так свое разочарование.

– Я запуталась, – шепчу, безжалостно сминая подол злосчастного платья. – На меня со всех сторон давили. Я… запуталась, Влад. Я не хотела поступить плохо. Просто… Понимаешь, это было сильнее меня. Помутнение какое-то… Не злись.

– Не злись, – повторяет задумчиво, будто пробуя на вкус мою просьбу. – Ты сама-то понимаешь, что за херню несешь?

– Мне очень жаль. Если бы могла, я бы поступила иначе. Но это невозможно. И теперь все плохо. Все так плохо. Я, кажется, просто не вывезу это. Понимаешь?

Он смотрит на меня с искренним недоумением. Словно реально не понимает, про что я ему толкую.

‍– Влад, мы можем все изменить. Я буду только твоей. Ладно? – мои губы так дрожат, что приходится прилагать усилия, чтобы вытолкнуть из себя слова. Самое стремное в этой ситуации, что