Марк закрыл глаза, положил пальцы себе на виски и чуть запрокинул голову, вдохнул и задержал дыхание. Прошло полминуты. Его губы едва заметно зашевелились. Чуть позже он резко выдохнул.

— Энергопотоки сместились. А́ртэум откроет Тоннель на дороге, четыреста метров к северу через девятнадцать минут.

— Отлично, — Генрих широко улыбнулся.

— Что «отлично»?

— Не будем тащиться на своих двоих.

— Только не дури, немец. Бегом!

Обратный путь через заросли дался куда тяжелее, потому что и вправду приходилось бежать. Фред нацеплял веток и репейника, опытный Генрих почти не потрепал одежду, а Марк даже не запачкался.

— Бегом, бегом! Тоннель на пять минут.

— Твою... — Генрих буквально прыгнул за руль. — Поторопитесь, оба! — он нервно барабанил пальцами по рулю, пока Фред и Марк не заняли места.

Автомобиль разогнался. Генрих со всей силы вдавил педаль, вцепившись намертво в руль. Он делал это не в первый раз, но отделаться от лёгкой дрожи в ногах и пальцах.

Всё исчезло в один момент. Распалось на мелкие-мелкие белые точки. Писк в ушах. Кровь из носа. Звуки на несколько мгновений исчезли. В бледной немой пустоте, появился первый звук. Это было похоже на журчание воды. Белизна рассеялась, обретя форму жёлтого диска. Солнце. Вокруг — голубое небо. Под ним — трава и лес. Другой, совсем другой, с огромными листьями и длинными ветвями, что тянулись вверх, причудливо извиваясь.

Бах! И автомобиль тряхнуло. Фред сглотнул, и звуки появились вновь. С ними оформились очертания салона, Марка и Генриха. Оба спокойно общались, будто ничего и не произошло.

— Самое сложное позади, — пояснил Фреду Генрих. — Теперь только добраться до города.

Ветви, дикие, словно осмелевшие, тянулись над дорогой и «нагло» били по стеклу. Казалось, в этих необузданных джунглях нет места и намёку на цивилизацию, но все же здесь проходила дорога. Конечно, не канадская трасса, а обычная серая грунтовка, однако её хватало на то, чтобы автомобиль почти не трясло.

Будто мальчишка, Фред прижался лицом к стеклу и открыл рот. Полюбоваться было на что: растения, окружавшие дорогу, не были знакомы Фреду ни по школьным учебникам, ни по каналу «Дискавери». Что-то общее в них было с бамбуком, но по форме они скорее напоминали то ли пальмы, то ли гигантские лопухи, медленно кивающие на ветру. Под сенью этих гигантов нашли себе место десятки и сотни видов незнакомой флоры. Где-то попадался вездесущий папоротник, но где-то мог из-за кустов промелькнуть загадочный плод с яркими жёлтыми и красными полосами, а иногда и белый в чёрную крапинку. Некоторые дикие плоды очень походили на апельсины и киви. Много раз попадались цветы, ужасно напоминавшие губы. Когда лес сгустился, папоротник почти исчез, а вот жёлто-красный плод начал появляться чаще.

Лес неожиданно оборвался. Открылась просторная зелёная равнина. Трава была, чем дальше от дороги, тем выше, а вдали, где начинались холмы, она наверняка могла бы скрыть человека на лошади. Именно такое впечатление складывалось оттого, что трава колыхалась даже от слабых дуновений ветра. Холмы были огромны и плавны, словно вытесанные рукой мастера, и напоминали очертания женского тела. Там, за холмами, в низинах, изредка мелькали сверкающие на солнце голубые озёра, даже отсюда казавшиеся невероятно холодными и глубокими. Изредка, на холмах, мелькали белые или жёлтые домики.

Фред не мог оторваться. Всё это выглядело как сон сумасшедшего, ведь, как известно, только сумасшедшие видят цветные сны. Вот только ощущалось это всё настолько реальным, настолько живым, что на сон больше походила прежняя жизнь, а не те холмы, не та трава, и даже не те полосатые фрукты. Фред чувствовал, что родился даже не заново. Впервые. На уровне каждой клетки он ощущал в себе перемену. Другой, новый Фред, просился наружу, пытался просочиться слезами и достучаться сердцем. Казалось, он не заслуживает всей этой красоты, этой новой жизни.

— Открой окно! — радостно и многообещающе воскликнул Марк.

Фред так и сделал. То, что он испытал, стоило бы сравнить с первым полётом. Свежий, холодный, сочный и «дерзкий» ветер ворвался в салон и растормошил застоявшийся воздух. Словно любопытные, потоки ветра прощупывали каждую клетку его кожи и каждый изгиб лица. Этот ветер приносил издалека интуитивно знакомый каждому запах мокрой свежескошенной травы. В ней, в этой траве, ещё сохранилась древняя народная песня, аромат лугов, не изведавших пестицидов. Этот ветер нёс по миру и песню, и эту траву, и само счастье.

Воздух обрёл приятный горьковато-сладкий привкус, тонкий, едва-едва уловимый. Хотелось закупорить его в баночку и доставать, когда захочется. Но привкус быстро исчез, оставив о себе лишь воспоминания. Небо, между тем, обрело мягкий сиреневый оттенок. Над холмами, у самого горизонта, оттенок уже был ярче и приближался к уверенному фиолетовому. Сама же трава, когда на небо нашли тучи, стала зелёной со слабым оттенком серо-голубого. Цвета, цвета, феерия цветов! Фреду не верилось, что он видит их, чувствует их, но он видел, и не только глазами, но всем телом.

Знакомый для уха раскат грома и мелкий моросящий дождь по крыше. Хоть что-то здесь такое же, как в Джейн энд Финч. Окно закрывать не хотелось. Напротив, открыть пошире, и более того, открыть люк, о чём Фред попросил Генриха. Тот отказался, так как не хотел мочить салон.

«Старый зануда», мысленно окрестил его Фред.

— Марк! Мы где?

— В другом мире!

Фред рассмеялся. Не оттого, что не поверил. Напротив, поверил, и всем сердцем. Просто сама правда казалась настолько абсурдной, что хотелось смеяться и смеяться над ней как сумасшедший.

— Добро