— А-а, — после недолгого ступора начинаю понимать. — Это же он с Антуаном сцепился!

И невольно расплываюсь в улыбке. Плохой мальчик Мага, да. Драться нехорошо. Надо его как-нибудь уесть. Но вот молодец, что тут скажешь…

С чувством глубокого удовлетворения киваю. Поёрзав и устроившись на сиденьях поудобнее, поглядываю в окно. За стеклом неторопливо, в такт шагам чёрного жеребца, колышется плюмаж из пышных перьев, закреплённый на чёрном лоснящемся лбу; а дальше — разворачивается великолепная панорама снежных вершин…

— А теперь давай с самого начала. Прямо с того момента, когда вы подъехали к Бусинам.[3]

Вот они, Бусины, валуны вдоль дороги. С одного из них Ива и перенеслась в соседний мир… Чуть дальше — трактир Михеля.

[1] Уход из Царства Мораны, Сороковник, Книга 4.

[2] Ильтариум, мир, в который занесло однажды брата Маги, Николаса, был полностью изолирован от магической среды. Мир же с сакральным названием «Рай» страдал от изоляции противоположной: его собственная магия распирала непроницаемый защитный купол изнутри и готова была уничтожить всё вокруг. Магам Гайи удалось пробить бреши в защите обоих миров, сделав из них подобие сообщающихся сосудов.

[3] Бусины — особые Камни, облегчающие построение перехода между мирами. С их помощью и при посредстве фамильяра-кидрика Ива однажды умудрилась удрать от самого дона Теймура. Собственно, так она и угодила в Ильтариум, где и встретилась с Ником. Сороковник, Книга 2.

Глава 5

…Мне очень хотелось увидеть новый мир твоими глазами, Ива. Даже на тот постоялый двор заглянуть, рядом с Бусинами, откуда Рик утащил тебя в Ильтариум. И чтобы всё, как в твоём рассказе: и та самая Башня, в которой живёт робкая танцующая фея, и река, по которой вы с Ником добирались до Города, и сам Старый Город, и яхту, и море… Только теперь я понимаю, почему рвалась повторить всю твою дорогу. Чтобы острее прочувствовать реальность.

Когда мы с тобой выбрались от Мораны, я долго не могла поверить, что всё вокруг — не сон. Что Ник жив, рядом, что мои малыши в порядке и я их на самом деле не предавала, просто была заморочена на всю голову Демиургом… Сколько раз мне снились кошмары, будто эта нынешняя, настоящая жизнь — сон, и я по-прежнему сижу в рыбацкой лодке на берегу бухты, увядшая, со старым поседевшим сердцем, в котором осталось единственное стремление — вымолить у Ника прощение, когда мы… если мы, наконец, встретимся. Или снилось, будто мегера Сильвия вновь не пускает нас в Эль Торрес, либо пускает только тебя, потому что ты, по её мнению, в отличие от меня, не предательница, а значит, достойна вернуться в мир живых, я же — самая распоследняя тварь.

Или нас с тобой затапливает приливом в подземном туннеле, ведущем от грота к заброшенной башне; мы захлёбываемся и умираем. И эта смерть после смерти — ужаснее всего, потому что она окончательная, за её гранью ничего больше нет. Ни прохлады склепов с его обитателями, ни загробного Терраса, раскинувшегося на холмах, ни вечно сумеречного неба, ни детишек из Белой Розы… ни покаяния. А, значит, и прощения не будет.

Николас не раз говорил, что за посмертие и возвращение из мира иного приходится расплачиваться. Некроманты, прошедшие первое умирание, долго не могут восстановить душевное равновесие: царство Мораны расстаётся с обретёнными душами неохотно, и долго ещё к каждому, кто дерзнул его покинуть, тянутся невидимые щупальца. Их пора — ночь, их излюбленная пытка — кошмар; не вернуть, так помучить, чтобы насытиться страданиями ожившего счастливчика. Говоришь, с тобой ничего подобного не было? Ни одного кошмара? Да потому, что твоя смерть случилась не в тот срок, что судьбой уготован, а… Как это в вашей Игре называлось? Ах, да. Квестовая смерть. Финальная. Можно сказать, условная. Подземный мир не успел в тебя вцепиться. Сразу не решился, а потом оказалось поздно. А вот в меня за эти годы пророс корнями, иначе не скажешь.

А потом вдруг мои кошмары закончились. Разом. Как отрезало. И, знаешь, я лишь недавно узнала, кто мне помог: бабушка Софи. После очередной бессонной ночи со мной Ник не выдержал и пошёл к ней за советом. Заметь: не к отцу, не к дону Теймуру… Потому что царство Мораны — это мир, где правит не просто богиня, но Женщина, и понять его устои и обитателей должным образом сможет только другая женщина.

Наша бабушка быстро навела порядок в потусторонних делах.

И оказалось, что щупальца щупальцами, а поддерживала их — мало того, насылала и привязывала всё сильнее — ни кто иная, как Сильвия. Узнав, что я, минуя все преграды, вернулась к живым и осмелилась быть счастливой, она чуть не рехнулась от злости. Мало того, что по моей вине, пусть и косвенной, погибла её любимица мантикора, так ещё и основатель рода, дон Кристобаль, не желает больше с ней общаться. До сих пор не простил, что Сильвия строила нам козни. Очень нам с тобой сопереживал.

В общем, у бабушки Софи состоялся со своей матерью серьёзный разговор и Сильвии пришлось угомониться. Не сразу, правда, а после трёхсуточного наложения проклятья на её гробницу. Трое суток заточения души в саркофаге без возможности выбраться, представь себе! Для деятельной ведьмы, привыкшей даже после смерти быть в гуще событий, это равносильно отсидке в карцере. И поделом! Зато кошмары мне больше не снились. И не только мне. Оказалось, половина прислуги в Эль Торресе ими маялась, такое уж было побочное действие.

А потом, если помнишь, ещё один серьёзный разговор случился у Ника с отцом и с Магой, сразу после того, как тот вернулся. Ведь Морана назначила наследником Клана младшего из братьев! Дон Теймур, конечно, был польщён, но и встревожился: всё же интересы старшего сына задеты. Однако наши мужчины и не думали устраивать разбирательства. Ник именно тогда и заявил, что намерен основать новый Клан в новом мире; а Мага, хоть и высказался, что к власти не рвётся, но добавил, что, как человек долга, уклоняться не