— Ты прав, Голл.

— Где щенок Кумала? Он ушел с вами: вы прошли раньше нас по той тропе в лесу Слив Блум.

— Ты еще не знаешь, кто он, сын Морны?

— Я спрашиваю тебя, где он, а не кто он, старик.

— А вот теперь ты не прав, Голл, — бард пожал плечами. — Ты путаешь правильную очередность вопросов…

— Я перепутаю твои кишки с травами этого леса, старик, если ты не скажешь мне, куда делся мальчишка!

— Ты сильнее меня, — согласился бард. — Но что ты можешь? Только убить мое тело, не правда ли, Голл?

— Неправда, старик, — усмешка на стянутом ожогом лице растянулась криво и оттого стала еще страшнее. — Неправда.

Голл махнул рукой — из-за его спины и спин его воинов вышел друид в одеждах светлой коричневой шерсти. Взгляд друида клана Морны захватил было глаза старого барда, но тот, не вступая в схватку с многократно более сильным противником, улыбнулся и снова посмотрел на Голла.

— Я восстановлю-таки правильный порядок ответов, сын Морны, — сказал старик. — Эти двое со мной еще слабее, чем я, и ты, наверное, узнаешь от них то, что хочешь. Потом отпусти их, и пусть то, что они сделают, не ляжет на них тьмой. Что же до меня… Ты не умеешь спрашивать, Голл, но я отвечу тебе на вопрос, который должен был быть первым. Мальчик, которого ты ищешь, — а я не знаю, какого он клана и чей он сын, — этот мальчик — Финн, Светлый…

Старик легко улыбнулся, и вдруг свел плечи, обхватив руками свое тело, низко наклонил голову, прижимая подбородок к груди… и мягко упал ничком в теплую пыль дороги.

Глухой рык досады вырвался у Голла МакМорна; он шагнул к старику и, опустившись возле него на колени, перевернул тело на спину.

Руки старика свободно упали; глаза были закрыты, и улыбка так и не успела покинуть лицо.

— Он ушел, Вождь, — тихо сказал маг клана Морны из-за плеча Голла. — Мы, друиды, умеем это.

— Ну, ладно, — произнес Голл, поднимаясь на ноги. — Остались еще эти двое. Займись, Дубтах.

Друид шагнул к испуганным бардам, прижавшимся друг к другу рядом с телом ушедшего учителя; взгляд его тяжело накрыл глаза одного из молодых мужчин. Тот осел всем телом, чувствуя, как слабеют колени и приподнимаются волосы на затылке; теряя уже осознание происходящего, он заговорил — глухо, не понимая, что именно делает и произносит:

— Лох Ринки… северный берег… деревня…

Друид прикрыл глаза, отпуская его, и молодой бард рухнул на колени, судорожно втягивая воздух.

— Это все, что ты хотел узнать, Вождь?

— Да, Дубтах. Благодарю тебя.

— Убьем их?! — воскликнул Конан МакМорна, поднимая тяжелое копье.

— Нет! — Голл схватил брата за плечо. — Нет, Конан. Пусть исполнится воля ушедшего… воля ушедшего друида. Отпустите их.

…Потрясая оружием и выкрикивая слова Славы, воины сынов Морны двинулись по дороге на восток — в ту сторону, откуда совсем недавно пришли барды.

6

Лейнстер, холм Кнох Гльойх

время Лугнасы[9] года 1464 от падения Трои

Дэйвнэ сидел на вершине Кнох Гльойх, привалившись спиной к большому плоскому камню, на поверхности которого были еще видны — под цветными пятнами лишайника — спирали и круги, выбитые в незапамятные времена неким древнем мастером. Солнце уже опустилось за лес Слив Блум, иззубренной полосой чернеющий у горизонта, и хотя низкие облака на западе были еще окрашены в багровые краски заката, быстро смеркалось.

Дэйвнэ было немного смешно то, как легко он поддался на самую простую подначку. Впрочем, он почти не думал об этом: здесь, на вершине холма, было так тихо и так покойно, и так волнительно-сладостно вспоминался вчерашний вечер…

* * *

…На удивление быстро — если учесть отсутствие опыта — Дэйвнэ сошелся с Грайнэ, дочкой старосты. Когда она появлялась на берегу озера, чтобы встретиться с Дэйвнэ, все прежние мальчишечьи забавы и состязания становились для него безвкусны и неинтересны; когда же она уходила назад в деревню, Дэйвнэ то включался в игры и потасовки с веселой радостной злостью, то уплывал на один из невысоких озерных островков, чтобы в одиночестве просидеть там до темноты…

А вчера вечером дочка старосты задержалась на берегу озера дольше обычного, и, уходя, попросила Дэйвнэ проводить ее домой. В вечерней тишине леса, в зеленых лесных сумерках они шли по тропинке к деревне, и Дэйвнэ держал ее тонкую прохладную руку в своей горячей руке. Они присели отдохнуть у того самого поваленного дерева, возле которого встретились месяц назад, и губы Дэйвнэ как-то сами нашли губы Грайнэ…

Она убежала, смеясь, по тропинке в лесной полумрак, и Дэйвнэ понял, что не нужно догонять ее, и вернулся к озеру — задумчивый и счастливо притихший.

Тем-то вечером и зашел между мальчишками разговор о волшебном холме Кнох Гльойх и о страшноватых чудесах, творящихся на его вершине ночами во время Лугнасы, когда великий бог Луг каждый год заново празднует свою свадьбу. Озерное мальчишечье братство разделилось тогда на две части: одни говорили, что чудеса эти всегда бывают опасны для путника, который окажется такой ночью на вершине волшебного холма; другие спорили, утверждая, что свадебный поезд Луга никогда не выходит на поверхность земли. И вот в некий момент, когда спор — по озерным обычаям — готов был уже перейти в шумную веселую драку, кто-то из сторонников