— Себастьян?

Он уверенно кивнул.

— Разумеется, нет, мама. Оставайтесь здесь, сколько пожелаете.

— Замечательно. — Широкая улыбка осветила лицо, и оно ожило, будто увядающий цветок, который полили. — Надеюсь, ты не станешь возражать, узнав, какая у меня на то причина.

— Вы можете приезжать без причины.

— Да, да, но… — Пальцы теребили кружево на платье. — Видишь ли, речь не только обо мне.

— Наймите столько слуг, сколько сочтете нужным, чтобы вам было удобно.

Имс наверняка будет недоволен необходимостью размещать дополнительных людей, но верный дворецкий справится.

— Нет, дорогой, дело не в слугах. Я хотела бы пригласить гостей пожить в Хайфилд-парке.

— Вы хотите развлечься? — В душе вспыхнула искра надежды.

Вдовствующая герцогиня Мабери уже много лет сторонилась общества. Но радоваться пока рано, его опять может постигнуть разочарование.

— Не совсем так. — Герцогиня поджала губы. — Себастьян, я намереваюсь стать покровителем нескольких юных леди в этом сезоне, поэтому хочу принять их здесь.

— Здесь? Но почему не в Хартфордшире? Или в доме в Лондоне?

— Мой дом совершенно не приспособлен для приема гостей, к тому же, полагаю, здесь, в сельской местности, им будет лучше. Они смогут немного отдохнуть, прежде чем погрузиться в светскую жизнь. А я составлю список подходящих джентльменов, чтобы пригласить их с визитом. — Темные глаза, такие же, как его собственные, смотрели неотрывно. — Ты ведь не возражаешь, Себастьян?

Не возражает ли, что его покой будет нарушен хихикающими девицами, мечтающими о замужестве? Что они будут сновать туда-сюда и путаться под ногами? Отовсюду будет слышаться их щебет о всякой ерунде — моде и нарядах? И конечно, в доме начнут сплетничать обо всем. Разумеется, он не возражает, как иначе.

Себастьян открыл рот, но что-то его остановило. Вероятно, огонек жизни, появившийся в глазах матери, они теперь отчетливо выделялись на осунувшемся лице.

— Разумеется, мама, я не возражаю, — произнес он, не успев сдержать порыв. — Хайфилд-парк всегда открыт для вас, приглашайте всех, кого сочтете нужным.

Себастьян очень надеялся, что не пожалеет о столь безвольном поступке.

— Спасибо, дорогой.

— У меня есть одно условие.

— Да, конечно. Все, что угодно. И какое же?

— Вы не станете включать меня в список «подходящих джентльменов».

— Дорогой мой…

— Я серьезно, мама. — Голос его стал твердым. — Двери Хайфилд-парка будут открыты для вас и ваших гостей, а я буду любезным хозяином только в том случае, если не буду задействован ни в одной вашей брачной схеме.

— Как пожелаешь, Себастьян, — уверенно кивнула герцогиня.

— Хорошо. — Он поправил полы фрака. — Когда прибудут ваши юные леди?

— Сегодня.

— Сегодня?

Висок заломило от боли. Почему он уже сейчас чувствует, что крупно пожалеет о решении?

— Да, они, полагаю, уже в пути. — Дама поджала губы. — Я понимаю, что поступок с моей стороны довольно импульсивный, но ведь светский сезон в самом разгаре, у нас мало времени.

Не важно, когда прибудут девушки, главное, чтобы они скорее нашли себе мужей, и тогда в его жизни все вернется на круги своя, в доме опять наступит покой и тишина.

— Я сообщу Имсу о прибытии гостей.

— Не стоит беспокоиться, дорогой, я уже поставила его в известность. И дала все необходимые распоряжения.

— Тогда понятно, отчего Имс носится по дому и кудахчет, как наседка.

Похоже, мама была уверена, что получит от него согласие, впрочем, в этом нет ничего странного, он никогда ей не отказывал.

— Я очень тебе благодарна, Себастьян. — Она положила ладонь на его плечо.

Искры жизни в ее глазах, кажется, стали разгораться, зародив в его сердце надежду на лучшее.

Себастьян напрягся, когда губы коснулись его щеки, и совсем не потому, что ему было неприятно, просто мама не делала так со времен его детства. Трогательный жест и аромат лаванды пробудили воспоминания, которые давно были заперты в темном уголке души. Стало неловко за себя, и он кашлянул.

— Поскольку, как мне видится, вы все держите под контролем, я, с вашего позволения, займусь неотложными делами.

— Разумеется.

— Прошу меня извинить.

Он спешно покинул гостиную, не переставая удивляться приезду мамы. Оставалось надеяться, что, если вернуться сейчас в комнату, она будет по-прежнему там. Сколько раз он желал этого в течение последних пяти лет? Ждал, что, проснувшись утром, мама вспомнит о его существовании и о том, что жизнь за стенами ее особняка продолжается. Подобные мысли угрожали внутреннему спокойствию, поэтому он поспешил выкинуть их из головы.

В своих покоях Себастьян первым делом сменил дорожный костюм. Он долго отсутствовал, и следовало уделить время делам поместья. Вместе с титулом он унаследовал не только права, но и множество обязанностей и забот владельца находящегося в упадке хозяйства.

Большинство его сверстников использовали один способ получить деньги: продать все, что можно. Себастьян решил идти иным путем. Поместье должно приносить доход, это бесспорно, им он и стал заниматься. Вскоре, впрочем, выяснилось, что дело это довольно хлопотное и забирает почти все время и силы. Подобный поворот в большой степени радовал, потому что отвлекал от тяжких мыслей и не позволил превратиться в человека, которым он больше всего боялся стать.

Ему потребовалось несколько лет труда, чтобы стать богаче, чем когда-либо, хотя и сейчас казалось, что необходимо сделать еще очень много, что он еще недостаточно удачлив и кошмар всей его жизни еще может стать реальностью.

Пообедав, Себастьян надел панталоны для верховой езды, легкую куртку и направился к конюшням. Там его уже ждал запряженный Гром.

Надо признать, к этому часу какофония звуков и суета в доме почти стихли, но он все же решил сбежать на несколько часов, надеясь пропустить момент появления пустоголовых девиц на выданье. Полуденная погода радовала, свежий воздух бодрил, прогулка придаст сил и поможет подготовиться к утомительному вечеру в роли идеального хозяина.

Некоторое время Себастьян провел наедине с собой, наслаждаясь красотой зеленых лугов и полосы леса за ними, потом решил проведать одного из новых арендаторов по имени Феллоуз, выяснить, все ли хорошо у него и его семьи.

Вскоре солнце стало клониться к горизонту, а это означало, что пора возвращаться. Гости матери уже, скорее всего, разместились. Внезапно стало не по себе от мысли, что придется украдкой перемещаться по собственному дому, чтобы не столкнуться с одной из жеманниц.

До поместья оставалось около мили, и он решил свернуть к ручью и напоить Грома, а оставшуюся часть пути пройти пешком, хоть дорога и вела в гору. Подъем не очень крутой, он легко преодолевал его сотни