Шрифт:
Закладка:
Ирме и думать о таком не хотелось, но, даже работая с утра до ночи, она получала гроши, которых ни на что не хватало. И однажды… решилась. Это было ужасно, но, к счастью, в тот трактир захаживал владелец «Пера и лилии» Орлан Грум. Он обратил внимание на яркую, еще не затасканную работягами девушку и предложил ей перейти работать в его дом утех.
Они подписали долговой договор, и вот Ирма оказалась тут. Публика здесь была приличная, оплата тоже, несмотря на то, что существенная часть денег оседала в карманах прижимистого владельца. И клиенты приходили не каждый день, а в специально отведенные дни… Так что ей хватало и на жизнь, и на лечение матери, та под присмотром хорошего врача уже совсем поправилась. И Ирма с удовольствием завязала бы с жизнью девушки для утех, но…
– Договор заключен на пять лет, а я отработала только год. Да и куда я пойду, за кого выйду замуж, если полгорода знает, чем я здесь занимаюсь… – Ирма улыбалась, но в голубых глазах пряталась грусть.
– Любой мужчина должен быть счастлив, что его выбрала такая красивая девушка с сильным характером, которая не боится ударов судьбы! – Я не сдержала негодования. – То, что тебе пришлось отдать невинность ради матери, говорит только о том, насколько ты храбра и привязана к близким. Ввести тебя в свою семью должно быть честью. Не понимаю, как за такое можно осуждать…
Ирма от удивления открыла рот:
– Какие удивительные вещи ты говоришь… Наверное, ты из далеких краев. Хоть и хорошо изъясняешься на нашем языке.
Я не была готова раскрыть ей свою тайну, несмотря на ниточку дружбы, уже протянувшуюся между нами. Еще неизвестно, поверит ли она мне.
– Да, я из очень далекой и совершенно не похожей на вашу страны. У нас женщина священна, и обращаться с ней дурно не позволит себе ни один мужчина. А тем более осуждать за тяжкий выбор. Брать кого-то силой и вовсе немыслимо.
Ирма грустно вздохнула и протянула:
– Хотела бы я жить в твоей стране…
Наш разговор прервал скрип открывающейся двери.
Стоило мне увидеть высокую худощавую фигуру Анкера, как сердце забилось быстрее. И вовсе не от страха. Воспоминание о том вишнево-мятном выдохе, который я поймала в карете, против воли лезло в мысли. Конечно, все дело в силе песни, которая распалила меня. Но я все равно разозлилась на себя и мысленно отругала, что забываю о Гарконе…
Анкер сделал шаг в комнату и неодобрительно посмотрел на мою новую знакомую.
– Ирма, что ты здесь делаешь?
– Господин Анкер, ничего такого, просто пришла познакомиться с Селиной и принести ей поесть. – Яркие губы девушки изогнулись в улыбке. – Но я уже ухожу, не буду вам мешать.
Она тут же встала со стула, оправила юбку и спешно ретировалась, проскользнув мимо Анкера в дверной проем. А он перевел взгляд на меня. И я почувствовала разницу. Если глаза Ирмы были теплыми, добрыми, небесно-лазурными, то сейчас я как будто пыталась разглядеть в глазах Анкера дно глубокого лесного озера.
– Ирма тебя ничем не напугала? – тут он задал неожиданный для меня вопрос.
Я заморгала от изумления.
– Нет, ни в коей мере… Наоборот, она была очень дружелюбной и милой, – ответила я, все еще не в силах отвести от него взгляд.
– Хорошо. Селина, ты должна понимать… – он на мгновение замялся. – Здесь работают разные девушки, и не все они будут милыми и дружелюбными.
– Конечно, – тут же ответила я. – Я понимаю, что, когда девушки соревнуются… э-э-э… за внимание мужчин, они могут вести себя по-разному.
Анкер снова помрачнел.
– Все верно. Но не переживай, тебе не придется участвовать в этом «соревновании», – последнее слово он выделил интонацией.
Я задумчиво кивнула. Чем дальше, тем более странным мне казалось его поведение для управляющего домом утех. Слишком вежливый, слишком внимательный, несмотря на кажущуюся холодность. Он так со всеми себя ведет? Разве это нормально? И что он имел в виду, говоря, что мне не придется соревноваться с другими девушками? Я хотела спросить, но Анкер уже протягивал мне руку со словами «Пойдем, нас ждут».
Мне только и оставалось, что взяться за его локоть и пойти навстречу новой жизни в доме утех. Спустившись снова по лестнице и повернув куда-то направо, мы оказались в небольшом, богато обставленном кабинете, главным украшением которого была огромная картина в золотой раме. На ней был изображен рыжебородый мужчина с алмазной серьгой в ухе и золотым тюрбаном на голове. Он стоял, гордо уперев одну руку в бок, а другую заложив за красный пояс, утягивающий на талии искусно вышитый кафтан. Выглядел он впечатляюще, как разбойник, ограбивший восточного купца и тут же переодевшийся в его наряд.
А когда я отвела взгляд от картины, поняла, что персонаж картины стоит прямо перед нами. И совсем недобро буравит взглядом Анкера.
– И что же это за золотую птичку ты привез с торга? Совсем из ума выжил, Анк? – хрипло пробасил рыжебородый.
Владелец «Пера и лилии» оглядел меня с ног до головы хищным взглядом. Под ним я почувствовала себя не человеком, а горшком на прилавке. Мерзкое ощущение, но я не дрогнула, ощущая под пальцами руку Анкера.
– Благодарю за беспокойство о моем душевном здравии, Орлан. Но смею надеяться, что ты уже убедился в моих деловых качествах, – бровь Анкера вопросительно приподнялась.
Рыжебородый Орлан Грум хмыкнул и скрестил мускулистые руки.
– Твоя деловая хватка и вправду меня обычно радует. Но что еще я мог решить, кроме того что ты спятил, когда узнал новости… – тут Орлан снова повернулся ко мне и неожиданно ласково сказал: – Не обижайся, птичка, ты симпатичная девочка. Но тысяча золотых! Это даже за двух самых развратных красоток будет жирно.
– Две и даже три красавицы не помогут перетянуть клиентов у «Золотой устрицы», – на лице Анкера играла легкая улыбка.
Орлан Грум продолжал буравить его взглядом, ожидая продолжения, а потом не выдержал и расхохотался.
– Анк, ну ты жук! Мастер интриги, итить тебя, – он вытер слезы смеха. – Давай выкладывай. Как эта птичка поможет мне разорить «Золотую устрицу».
Я почувствовала, как рука Анкера напряглась, хотя внешне он остался невозмутим.
– Дело в том, Орлан, что у Селины есть определенный талант. И аукцион был за нее более чем азартным. Если бы я сразу не перебил ставку, пришлось бы заплатить гораздо больше.
– Талант, говоришь? Ну-ка, покажите мне
