был тем, кто посылал тебе эти письма? Тем, кто следил за каждым твоим шагом и ждал идеального момента, чтобы овладеть тобой?

— Нет. Конечно, нет, — прошептала она, ее голос дрожал от… страха? Возбуждения? А может от всего сразу?

— Почему нет? Это бы улучшило твое мнение обо мне, не так ли?

— Я… я не хочу, чтобы ты был преследователем, потому что я… — она заикается и сжимает одеяло, ее взгляд метался по комнате, куда угодно, только не на меня.

Я поднимаюсь с места и меньше чем через минуту стою на коленях на кровати перед ней. — Потому что я заставил тебя кончить так сильно, что ты чуть не рухнула на колени посреди забитого людьми танцпола?

— Блядь, — задыхается она, и по тому, как сдвигаются ее ноги рядом со мной, я понимаю, что она сжимает бедра.

— Потому что ты не хочешь быть той женщиной, которой нравится сосать член мужчины, который всегда следит за ней? — спрашиваю я, подползая чуть ближе.

Она подтягивает ноги и прижимает их к груди. — Откуда ты знаешь, что мне понравилось сосать твой член? — она огрызается, и в её голосе вновь появляется привычная мне дерзость, но её тело всё ещё остаётся зажатым.

Я наклоняю голову в сторону, маска сдвигается под неудобным углом. — Ох, милая Вай, все, что мне нужно сделать, это погрузить пальцы в твою красивую розовую киску, и я найду тебя, возбужденную от воспоминаний о твоих губах, обхвативших меня, когда я наполнял твое горло своей спермой. — я подползаю еще ближе, пока мы не оказываемся лицом к лицу. — Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи, что ты не жаждешь, чтобы я снова оттрахал тебя пальцами.

Ее ноздри раздуваются, и, к удивлению, она прислоняется ко мне. — Нет.

Я едва успеваю назвать ее лгуньей, как она заставляет меня замолчать, хватая меня за толстовку притягивая ближе.

— Почему я должна тебе что-то говорить, если я даже не знаю, кто ты? Сними маску и скажи мне свое гребаное имя. Это первый шаг к тому, чтобы доказать мне, что ты не тот отмороженный урод, который превратил мою жизнь в ад.

Я выдерживаю ее взгляд и стягиваю маску. Я смотрю на нее сквозь темные пряди волос, которые рассыпаются по моему лицу. Она задыхается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не отстраниться.

— Черт возьми, — бормочет она, и из ее горла вырывается хриплый сексуальный смех, которого я раньше от нее не слышал. — Ты просто охренительно красив.

Я посмеиваюсь. Она не говорит мне ничего такого, чего бы я не знал. Я был создан, чтобы привлекать ее, чтобы она доверяла мне. И хотя то, что я чувствую к ней сейчас, выходит за рамки моего предназначения, это не мешает мне переступать черту запретного.

— Джаггер. Меня зовут Джаггер Нокс, — говорю я, зная, что один только мой голос оказывает разрушительное воздействие на ее тело.

— Джаггер, — шепчет она, словно проверяя, как это звучит на ее языке. На ее губах появляется маленькая улыбка. — Это действительно твое имя? Или ты говоришь мне это только потому, что мой отец гастролировал со Стоунз в 80-х?

Я облизываю губы, пытаясь скрыть улыбку. — Я никогда не буду тебе лгать, Вай. Никогда. От тебя я хочу того же. Ты сказала, что мысли о том, что мы делали той ночью, не возбуждают тебя. Раздвинь эти сексуальные бедра и докажи мне это.

Ее веки закрываются, и она опускает голову на подушки у изголовья. — Ты не в себе, если думаешь…

— О, я вполне в себе. Ты первая, ради кого я становлюсь таким.

Она заливисто смеется и кивает. — Хорошо, приятно знать. Что у тебя нет привычки пробираться в гостиничные номера к ничего не подозревающим женщинам и говорить им, чтобы они раздвинули ноги.

Мои веки тяжелеют, и я провожу языком по зубам. — Никогда. Только с тобой.

Ее голубые глаза вспыхивают. Ей это нравится. Ее заводит, что она единственная, кем я настолько одержим.

— Значит, когда я докажу обратное, ты оставишь меня в покое?

Я ухмыляюсь и опираюсь на руки, не сводя с нее взгляда. — Конечно, Вай. Я уйду. Если твоя киска не намокла для меня, я уйду.

Она откидывает одеяло, и я едва не теряю контроль над собой при виде ее ног, вытянутых прямо рядом с моими. Прошло слишком много времени с той вечеринки, слишком долго я не прикасался к ней.

Она нужна мне сейчас.

— Ну же, маленькое порочное создание. Покажи мне.

Она втягивает нижнюю губу между зубами, и я вижу, что она нервничает. Я почему-то знаю, что она никогда не делала этого раньше. Да, у нее было много партнеров, что вызывает у меня безумную ревность, но она никогда не прикасалась к себе ради мужчины. Это мое, только для меня.

Вай раздвигает ноги, подол футболки не скрывает ни кусочка ее голой киски. Ее мягкий живот и полные бедра, которые я хочу целовать, лизать, сжимать и отмечать как свою собственность, пока я пирую на ней, но я знаю, что должен подождать.

Подождать, пока она доверится мне.

Она скользит пальцами вниз по своему мягкому животику, и когда они касаются ее клитора, она шипит от удовольствия и сильнее закусывает губу, чтобы заглушить свой стон. — Блядь, — ругается она.

— Чуть ниже, — приказываю я.

Она двигает рукой вниз, пока кончик среднего пальца не оказывается у ее входа. Я мог бы смотреть на нее всю ночь. Ее пальцы уверенно скользят по ее скользкой пизде. От этого зрелища у меня текут слюни.

— Покажи мне, как сильно я на тебя влияю.

Вай поднимает руку, и несколько ее пальцев блестят между нами.

— Какая же ты плохая девочка, что солгала мне, — говорю я, мой голос хриплый от потребности в ней.

— И как же ты собираешься решать это, Джаггер? — спрашивает она, проводя пальцами по губам, а затем вылизывая их начисто.

Меня охватывает разочарование. Я хотел слизать ее влагу, чтобы ее вкус оставался на моем языке. Но она не единственная, кто умеет дразнить отказом.

— Я буду смотреть, как ты трахаешь себя этими нежными пальчиками.

Она поднимает бровь. — По-моему, это не похоже на наказание.

Я тянусь вниз и расстегиваю пуговицу на своих черных джинсах. — Ты не сможешь кончить, пока не кончу я.

Самодовольная ухмылка приподнимает уголки ее полных губ. — И это должно меня испугать? Насколько я помню, ты недолго продержался в коридоре той ночью, — дразнит она, вводя один палец внутрь и прижимая большой палец к