современным 19 (!) французским департаментам) вошли во французское государство, скажем так, на правах личной унии, а не путем поглощения. То есть Элеонора теоретически оставалась хозяйкой своих земель, причем вовсе не номинально, и позже весьма многих при французском дворе это раздражало. Ясно, что, развивайся ситуация так, как было запланировано, наследником ее земель стали б ее дети от французского короля, и Аквитания, таким образом, со временем тихо и просто «вросла» бы в королевский домен… Однако все произошло совсем не так, как планировал старый король. По крайней мере, судьба не дала ему шанса хоть какое-то время поруководить молодыми, понаставлять их своим житейским опытом или авторитетом. Отправив в сопровождении высшей знати (графов Тибо Шампанского, Гийома Неверского, сенешаля Рауля де Вермандуа и др., а также виднейших церковников, включая епископа Жоффруа Шартрского и аббата Сугерия – «серого кардинала» Людовика VI) и 500 всадников сына заключать брак, он лично двинулся усмирять очередного разбойного феодала. 25 июля 1137 г. в соборе Св. Андрея в Бордо состоялось бракосочетание Людовика и герцогини Элеоноры, и пока шли свадебные торжества (сначала был грандиозный пир в бордосском дворце Омбриер с народными гуляньями снаружи, 8 августа в соборе Св. Петра в Пуатье принц-молодожен принял титулы герцога Аквитанского и графа Пуату), король-отец умер в походе 1 августа. Программа дальнейших празднований была, разумеется, свернута.

Свадьба Элеоноры с Людовиком VII. Средневековая книжная миниатюра

Так герцогиня Элеонора Аквитанская, как говорится, не успев опомниться от свадьбы, стала королевой Франции.

Глава 3

Королева Франции. Кошечка и филин

Нет ни малейшего сомнения в том, что брак Людовика и Элеоноры был чисто политическим, и до чувств молодых друг ко другу явно никому дела не было. Ведь осуществлена куда более высокая цель – слились в экстазе владения, а молодые… Если что – стерпится, слюбится. Однако пара явно не была подходящей. О таких супругах говорят – кошечка и филин. Южный нрав, традиции, воспитание и образ жизни новой королевы читателю в принципе уже известны. Но мало кто был менее способен удовлетворить (в очень многих смыслах, включая прямой) свою супругу, нежели Людовик. В ярости и расстройстве Элеонора произнесла знаменитые слова: «Я думала, что вышла замуж за короля, но теперь вижу, что за монаха!»

Увы, в ее словах было очень много горькой правды. Дело в том, что Людовик был вторым сыном своего отца, и родитель предназначил ему духовную карьеру, в то время как наследником и соправителем в 1129 г. был объявлен первенец, Филипп. Однако два года спустя тот трагически погиб, упав с лошади, испугавшейся свиньи – и Людовик VI спешно вызволил второго сына из стен обители и короновал соправителем. Итак, можно вытащить принца из монастыря – но как «вытащить монастырь» из принца? Король-отец об этом особо не задумывался, а когда умер – Людовик VII создал подобие привычной ему обители из французского королевского двора. Молодой король был замкнут, неразговорчив, стеснителен, погружен в молитвы и благочестивые размышления; нравы при дворе – строгие, всем заправляют церковники.

Правда, полным отсутствием интереса к молодой жене король не страдал, свидетельством чего потом стало рождение двух дочерей, однако даже это скромное чувство французский двор объявил скорóмным – дескать, блудница и развратница приколдовала короля. Объяснение такого мнения, пожалуй, следует искать в сфере политической: молодая королева не забывала, что является хозяйкой Аквитании, и на первых порах пыталась править там практически самостоятельно, что и вызвало негативную реакцию французского двора. Королеву от управления отстранили, все ключевые посты передали «своим людям», отчего мгновенно пошли злоупотребления, потом – мятежи как реакция на них и затем, как следствие – кровавое сих мятежей подавление (например, подавление восстания горожан Пуатье, желавших получить права коммуны[17] (1138 г.) и вовлечение подданных Элеоноры в мало результативный поход короля на Тулузу (1141 г.). Старый мудрый Сугерий, стремившийся предотвратить кровопролития, был отставлен от двора[18].

Однако первый бой Элеонора выдержала с честью, и он был тем опаснее, чем влиятельней был противник, а верней – противница. Вдовствующая королева Аделаида Савойская, мать Людовика VII. Возможно, Элеоноре просто повезло, что за свекровью не стояла сколько-нибудь сильная политическая партия, даже наоборот – против королевы выступил аббат Сугерий; все, что мы доподлинно знаем, – юная львица победила прежнюю королеву, та оставила двор и вышла замуж за не особо знатного и не слишком богатого дворянина Матье де Монморанси.

Элеонора Аквитанская. Художник Э.-Ф.-О. Сэндис

Другой проблемой, в которую оказалась втянута молодая французская королевская семья, стали романтические приключения младшей сестры Элеоноры – Петрониллы. Проблема была тем более серьезной, что, пока у королевской четы так и не появились дети, эта Петронилла являлась наследницей своей сестры по части Аквитанского герцогства. В общем, как-то за ней «недоглядели», вовремя не «пристроили», и в итоге получился грандиознейший скандал, в котором были замешаны знатнейшие (и влиятельнейшие!) феодалы Франции. Впрочем, отдадим должное философии истории – еще до всякой Петрониллы Вермандуа враждовали с графами Шампани, так что покойный король Людовик Толстый еле-еле их примирил, поэтому аквитанская соблазнительница явилась лишь подходящим для возобновления старой свары поводом, не более. Не подвернись она – еще что-нибудь придумали бы. А так произошло следующее.

В 1141 г. Петронилла стала любовницей сенешаля Рауля де Вермандуа Одноглазого, женатого на сестре (или племяннице) Тибо II Шампанского Элеоноре. Петронилле было 15–17 лет, графу – 50: седина в бороду, как говорится, бес в ребро. Адюльтер всплыл наружу, Тибо был оскорблен, на повестке дня возник вопрос о разводе Рауля. Определенно сложно сказать, была ли это инициатива самого ослепленного Амуром сенешаля, либо же королева Элеонора решила «прикрыть грех» сестры, или же вся сия хитрая механика была задействована именно для того, чтобы обеспечить верность сенешаля (кузена короля) надеждой на аквитанское наследство – может, и все вместе так сошлось. Услужливые церковники с молчаливой подачи королевской четы тут же отыскали меж Раулем и его женой кровное родство, недопустимое для заключения того брака. Сенешаль был оперативно разведен и тут же обвенчан с Петрониллой (1142 г.).

Необходимо сделать небольшое отступление, касающееся соблюдения действия этих предписаний, поскольку позже читатель вновь столкнется с этим. Дело в том, что церковные законы, по которым жили и светские государства, были весьма строги в этом отношении. При этом родство духовное (через восприятие крещеного ребенка) считалось более прочным, чем кровное (53-е правило VI Вселенского собора). Нарушение степеней родства