– Каждый день я замечаю в тебе новые таланты, – мама ласково потрепала меня по макушке.

– Просто смотрю по сторонам и вижу, как можно красиво краситься. Она же на клоуна была похожа с этими синими тенями.

– Я говорила ей это десятки раз, да кто бы меня слушал, – матушка снова опустилась в кресло, где лежал уже почти готовый пуловер для папы.

В глаза мне бросилось, как нервно мама поглядывает на настенные часы, монотонно бубнящие стрелками. А ведь папы до сих пор нет. При всей строгости его начальника, Павла Петровича, он никогда не задерживал их в выходной после обеда. У самого семья дома ждала. Отец уж слишком откровенно врёт.

Я включила телевизор и присела у маминых ног, как и в прошлый вечер. Её близость умиротворяла.

Через минут сорок возвратился отец, хмурый и недовольный.

– Что случилось, Петенька? – тревожно взглянула на него мама.

– Аля, – раздражённо бросил он, – сама не видишь. Весь день проторчал в бюро. Что ещё могло случиться.

Я подошла к нему и уловила едва заметный аромат чужих духов, приторно сладких.

– Папа, переоденься, отнесу вещи в стирку.

– Так вроде чистые, – оглядел себя отец.

– Вон на рукаве грязь и воротничок несвежий, – нашлась я, мне не хотелось, чтобы мама почувствовала присутствие чужой женщины.

Покорно сняв рубашку, отец протянул её мне и ушёл в спальню за домашними брюками.

Отнесла его рубашку к остальным вещам, которые ждали своей участи в большой стиральной машине. Развернула по дороге воротничок, на самом сгибе виднелась полоска алой помады. Замыла её водой, осталось пятно, но не беда. Лучше так.

Мама позвала ужинать, однако даже сидеть за одним столом с отцом желания не было. Отговорившись тем, что устала и хочу спать, ушла к себе. Его предательство до сих пор больно резало по сердцу. И чувствовалось острее, после вчерашней идиллии, которая, казалось, царит в семье. Нет, если мне выпал шанс, не буду в этот раз пускать всё на самотёк. Надо найти эту провинциалку, любительницу чужих мужей. Не знаю, что стану делать дальше, придумаю после. Сейчас я была настолько на неё зла, что даже рассматривала вариант, как толкнуть её под машину. Я по-прежнему боялась ложиться спать. Но если мне судьба вернуться назад, то так и случится, не спи я хоть неделями. Не стала себя мучить и залезла под одеяло. Тем более, что действительно сильно устала сегодня. Стоило коснуться подушки, как сон сморил меня. Как вернулась Алла, я уже не слышала.

Глава 8

Наутро Алка, не удержавшись, принялась меня тормошить:

– Ну, вставай же, соня. Сколько можно дрыхнуть?

Это было не похоже на мою сестру. Вот уж кто любил поспать, и, желательно, до обеда.

– Чего тебе, – открыла я глаза, отчаянно зевая, – пожар, что ли?

– Хуже, тьфу ты, лучше то есть. Ну, что ты, совсем неинтересно? – Алка надула губы и отодвинулась от меня.

– Говори давай, всё равно разбудила, – я села на кровати, завернувшись в одеяло.

– Ярик! Ярик пригласил меня танцевать, мы почти весь вечер провели вместе, а потом он проводил меня до дома! – сестра запрыгала по кровати так, что я чуть не слетела в своём коконе на пол.

– Отлично! Так меня-то зачем будила? – даже с учётом, что легла я рано, спать хотелось отчаянно.

– Как так?! Это же ты! Твой макияж чудесный и причёска. Мне Ярик так и сказал, что я выгляжу как сказочная красавица, – Алка обняла меня и расцеловала в щёки, – это не я сказочная красавица, а ты – настоящая фея!

– Алка, я просто хотела помочь, но очень рада, что у вас всё получается, – попыталась ретироваться из крепких объятий и всё-таки поваляться в кровати, но сестру уже было не угомонить.

– Слушай, если сказать нашим девчонкам, что макияж ты делаешь просто на отлично, можно и косметикой получше разжиться. Смекаешь, о чём я? – Алка упорно выковыривала меня из одеяла.

– А деньгами взять нельзя? – открыла я один глаз, подзаработать было бы неплохо.

– Ты что? – округлила глаза Алка, – хочешь, чтобы тебя спекулянткой прозвали, а то и похуже? А если комсорг узнает?

Ох, я и забыла, где нахожусь! Что в Союзе предпринимательства нет и быть не может, упустила из вида. Но сестра натолкнула меня на хорошую мысль. Ведь можно брать бартером, как она и предложила.

– Так, я согласна, только косметику пусть несут свою. За макияж сколько и чего можно взять, как считаешь?

Сестра задумалась, барабаня пальцем по подбородку:

– За один раз просить тушь или помаду, наверное, дорого. Может, предложить за нескольких человек сразу? Например, с троих помада, с четверых тушь или тени, а с одной или двух карандаш.

– Только чур, вся косметика моя! – протянула ладонь Алке.

Сестра возмущённо встала:

– Ну, знаешь! Я ей эдакую идею подкинула, а она – всё моё! – кривляясь, спародировала она меня. – В кого только такая жадина?

– Что ты предлагаешь?

– Пополам, – сестра придвинулась ближе.

– Знаю, в кого, в тебя. Крашу я, – загнула палец, – косметика их, – второй палец, – а с чего делиться с тобой. А?

– Ну-у-у, за идею, – нашлась Алка.

– За идею сама крась, – я опять начала заворачиваться в одеяло, всем видом показывая, что собираюсь досмотреть сон.

– Да ладно тебе, – Алка легла рядом со мной, – зачем тебе столько косметики? Давай хоть всё, что будет, в двойном экземпляре поделим? Тебе тушь и мне, и так далее, – она придвинулась ближе, умильно заглядывая в глаза.

– Только делить буду я, – подавила очередной зевок, – я очень хорошо умею это делать, – и, отвернувшись, всё же попыталась хоть немного поспать.

Сестра не стала тормошить меня, убежав по своим делам. Мне не спалось, просто хотела сбагрить Алку и обдумать всё хорошенько. Идея отличная, но куда потом деть косметику, если она скопится? Продавать, действительно, не получится. Значит, надо менять на что-то стоящее, но так, чтобы поменьше народу об этом знало. А то быстро «пропесочат» на собрании или из комсомола турнут. С этим сейчас строго. Насколько я помню. Идея! Надо с Юркой обсудить, он точно всех и всё знает. Наверняка что-то дельное подскажет. С этими светлыми мыслями я незаметно уснула.

– Соня, вставай, весь день проспишь, – услышала сквозь сон голос мамы, – ты не заболела?

Она подошла и положила руку мне на лоб. Поцеловала:

– Вроде температуры нет. Иришка, ты точно себя хорошо чувствуешь?

– Да, мамочка, всё окей, – я обернулась и обняла её, – просто так сладко спалось.

Потрепав меня по макушке, она поднялась