— Жалость, — из его груди вырывается шипящий выдох. Кухня наполняется запахом горечи. — Все чего я удостоился… Хоть не равнодушие, — смотрит на меня прищурившись. В глазах пелена, а за ней, он скрывает бурю эмоций, сдерживает их, не показывает. — Не бери в голову. Было и прошло. Выжил. Пришел забрать свое и наказать виновных.

— Ты знаешь, кто тогда на нас напал? — подтягиваю ноги к груди. Упираюсь подбородком в колени.

— Исполнителей уже нет в живых. К сожалению, — сжимает руки в кулаки, на руках вздуваются вены. — Иначе я бы их собственноручно четвертовал.

Денис из прошлого так бы не поступил. Он бы искал способы наказать их законно. А этот загадочный Денис, я уверена, не задумываясь бы их искромсал.

— А кто их нанял? — пересохшие губы едва шевелятся.

Сколько раз я задавалась этим вопросом. И до сих пор он меня не отпустил. Кому мы так мешали?

На ум у меня всегда приходил только один человек — мой отец. Но у меня нет ни доказательств, ни полной уверенности.

Денис был женат на моей сестре, они ждали ребенка. Я взбрыкнула, нарушила наши договоренности. Неужели этого хватило, чтобы он сотворил подобное?

Какие цели?

— Не знаю. Пока не знаю, — берет нож и с яростью вонзает его в разделочную доску. Вздрагиваю. — Но я непременно найду эту тварь. Возможно, мой папаша приложил к этому руку.

— Нет, — мотаю головой. — Только не Ярослав. В этом я уверена.

Глаза Дениса вспыхиваю яростным огнем. На моих глазах черный пылающий зрачок поглощает радужку. А лицо бледнеет.

— Защищаешь? Подружились? Или не только?

— За это время узнала твоего отца совсем с другой стороны, — его ярость в тиски меня сжимает. — Он не желал тебе зла. И он оплакивал тебя.

— Конечно, — скалится. — И нас с тобой он разлучал только из лучших побуждений!

Ярослав многое мне рассказал из прошлого, около постели моей умирающей матери. Тогда он был откровенен. И на многие вещи, я теперь смотрю иначе.

— Это прозвучит дико, но, да, — сминаю пальцами подол платья. — У него не было выбора.

— После того как меня не стало, папаня подсуетился и тебя утешил? — слова как хлесткие пощечины.

— Ты в своем уме?! — моя злость поднимается из глубин, я снова закипаю.

Жалость и сострадание оттесняет негодование. Что бы он ни пережил. Денис ведь меня всю жизнь знает, но продолжает обвинять в несусветных вещах.

Он в них верит?

Кем он меня считает?

— Сын от него? — добивает новой мерзостью.

Если у него тело исполосовано, то сейчас он тоже самое творит с моей душой.

— Ты это серьезно? — поднимаюсь с дивана. Медленно приближаюсь к нему.

— Вполне, — не двигается, мышцы перекатываются под черной футболкой, хищник, готовый к прыжку.

— Ты думаешь, я на такое способна? Ты говоришь, что любишь, и при этом считаешь кем? Гулящей? Бабой, которая смогла бы с твоим отцом?

— Есть факты. И он тебя утешил в сложную минуту. Протянул руку. Мой папаша, когда надо может быть очень обаятельным, — он верит в то, что говорит. — Ребенка ты делала явно не с первым встречным.

Ударяю его по щеке. Ладонь обжигает.

— Ненавижу!

— Хочу сделать ДНК. Проверим прав я или ошибаюсь, — нависает надо мной, обдавая огненным дыханием.

Глава 11

— Тебе такого права никто не давал, — рычу ему в губы.

За агрессией стараюсь спрятать страх. Конечно, тест опровергнет его бессмыслицу. Но он покажет, что Ярослав не чужой для Марка. Он его дед.

— Что ты так испугалась, а, Вик? — склоняет голову набок. — Я в точку попал, да?

— Ты даже не представляешь, какую чушь сейчас несешь! — отталкиваю его.

Денис хватает меня за талию, прижимает к себе. Бью кулаками в его грудь.

— Отпусти!

— Чушь? Серьезно? — проводит пальцами по моему позвоночнику. В местах его прикосновений кожа плавится. У него и энергетика изменилась, сейчас она напоминает цунами, сбивает с ног, подчиняет. — Вы много времени проводили вместе. Он тебя утешал. Был с тобой рядом, когда не стало твоей матери, — замирает. Прикрывает веки. — Мне жаль, что с Катериной так вышло. Я бы хотел быть рядом, — в глазах мелькает сожаление… боль. Денис прикрывает веки, прячет ее. — А был не я, а он. Так что мотивчик, организовать то нападение у папаши как раз имелся. Вика… Вика, до кого ты опустилась… он же с твоей сестрой…

Его слова опускают на дно ледяного океана, кровь в жилах стынет, сердце опоясывают острые осколки льдинок. Они вонзаются, терзают, кромсают.

— Это ты с моей сестрой, Денис! Не стоит всех по себе судить! — хватаю его за руки, вонзаю ногти в кожу, до крови царапаю. — Ярослав любил мою мать! Мою мать, идиот! Не меня!

— Чего? — хмурится. Ослабляет хватку.

Пользуюсь его секундным замешательством и вырываюсь.

Отхожу к окну. Тяжело дышу. Надо успокоиться.

Из-за своей ярости я сболтнула лишнее. Ярослав доверился мне. Я сказала то, что Денис знать не должен был. С его стороны, это будет еще один повод презирать отца.

Как я могла!

Когда мы с Денисом поместили маму в клинику, я надеялась, что ей помогут. Верила, что она сможет провести хотя бы старость вне стен больниц. Что она вспомнит меня, увидит внучку.

На какое-то время врачам удалось стабилизировать ее состояние. Истерики прекратились. Мама стала лучше питаться, даже стала выходить гулять под присмотром медсестры.

К сожалению, меня видеть она по-прежнему не хотела. Я часто приезжала, пыталась достучаться до нее. Но завидев меня на пороге, она закрывала лицо руками.

— Сгинь, погибель, — рычала жутким голосом.

Врач говорил, что после моих визитов ей всегда становилось хуже. И потом требовалось около недели, чтобы она перестала причитать и плакать.

Мое появление на нее жутко действовало. Это меня безумно тяготило. Больно когда родная мать из раза в раз называет тебя погибелью. И я даже не