же виднелись вырезанные умелыми руками сюжеты легенд. Свет ламп в руках людей выхватывал фрагменты картин. Сюжеты повторялись, но несколько из них особенно привлекали внимание: вот извергается вулкан, и из его жерла выходит огненная фигура; а рядом огромная змея надвигается на грубо вырезанных человечков, ощерившихся мечами. За спинами смельчаков возвели к небу руки молящиеся. Снова нам попались символы теневого бога. В этот раз знаки повествовали о его появлении в Дэвлате.

На стенах храма нашлись и образы, повествующие о нас с Люцием, но их я намеренно старалась не рассматривать – слишком много повидала за последние дни.

К нашему приходу возле храма уже собралось несколько десятков людей. И их становилось всё больше. Они толпились и толкались, желая оказаться ближе к человеку, посетившему их городок. Люций рассказал, что ныне каждому служителю присваивали сан, и от того, насколько он был высок, зависело отношение обычных людей. Видимо, сан прибывшего внушал людям истинное благоговение, раз этот человек смог навести такую суматоху. И конечно же, немалую роль сыграли тревожные новости с юга.

Рядом со служителем, в окружении воинов, стоял мужчина среднего возраста, с бакенбардами и пышными усами. По словам Сезара, это и был управляющий города. Его одежда: камзол, идеально прошитый красно-золотыми нитями в дань цветам королевства, штаны и высокие кожаные сапоги. Один только цвет ткани – насыщенно-бордовый – говорил о богатстве. Обычный житель маленького городка не мог позволить себе столь яркую материю.

– Я чувствую странный запах, – заявил Кьярин как раз в тот момент, когда кто-то из людей загородил собою обзор. Див принюхивался и морщился, растерянно вглядываясь в толпу.

– Тьма? – осведомился Люций, нахмурившись.

– Похоже. Но не совсем… – Даэв задумался, в лице его отражалось сомнение. – Гниение и сырая земля.

Сырая земля? Недавно на привале Кьярин говорил, что так пахнут теневые. Но не успела я всерьёз задуматься об этом, как на его лице проступило разочарование.

– Пропал. Я больше его не чувствую.

Люций, сощурившись, огляделся. Поднял руку, и с его ладони взметнулся безмолвно к небесам тёмный ворон. Совсем скоро воссозданное существо растворилось в небесной тьме.

Со вчерашней ночи Моран не использовал силу, разве что перелил избытки её в кристалл. Было ли это случайностью, или он намеренно избегал магии?

Я взглянула под ноги, где потрескавшийся от времени камень покрывал центральную улицу. Из головы не выходила увиденная на стене храма сцена. В сути своей Фародей не был злодеем. Его деяния, описываемые в легендах, являлись спорными и нередко безумными, лишёнными всякой логики. Раньше я считала, что так истории сделали более зрелищными. Казалось, сам образ теневого бога символизировал непредсказуемость жизни. В половине сказаний он терпел поражение от светлой богини. Но, несмотря на это, в некоторых легендах недвусмысленно намекалось на их более близкие отношения. В тех преданиях они представляли собой гармоничную пару, где Эсмира повелевала, а Фародей сражался за неё. Так продолжалось до тех пор, пока их чувства не стали столь сильны, что отправили их в небытие.

Тени и Свету не бывать вместе…

Было ли это правдой? Легенда родилась из нерушимого правила или, напротив, она и породила его?

Именно неоднозначный облик Фародея позволял молиться ему всем: людям, теневым и даже светлым, почитающим его благородные деяния. В историях о боге чётко прослеживалась его нелюбовь и порой жестокость к живым разумным существам и в то же время забота о природе, животных и самом Дэвлате. Одна из самый известных историй – сказка о спасении Красного леса от страшной отравы, охватившей его земли. Когда-то лес поразила неизведанная болезнь, которая стремительно уничтожала всё живое, распространяясь дальше на юг и грозя уничтожить плодородные почвы. И, не найдя иного способа, Фародей опустился на камень в центре леса и проткнул себя своим же знаменитым мечом со змеей на эфесе, из распахнутой глотки которой вырастал клинок. Он истекал кровью три дня и три ночи, пока от яда не осталось ни следа. Ведь кровь бога, даже теневого, обладает исцеляющей силой. Но с тех пор сок алых деревьев стал привлекать монстров, которых и в годы нашего обучения в Академии Снов можно было часто встретить в его недрах.

Считалось, что именно с тех времён деревья Красного леса стали кровоточить. На деле же насыщенно-винного цвета был сок в их стволах. Он вытекал наружу, скапливался и высыхал на коре, оставляя переливающиеся в свете солнца алые дорожки.

Но возможно, именно эти сказки подарили людям смелость оставлять знаки воззвания к теневому богу на своих жилищах. Историю о Красном лесе я читала и в юности, по настоянию Долорес, и буквально сегодня в одолженной у светлого даэва книге с легендами.

«Забавное совпадение…» – решила я, улыбнувшись.

Мы продолжили наш путь, уходя прочь от храма. Поскольку управляющий бодрствовал, в окнах его жилища тоже горел слабый свет и периодически мелькали силуэты слуг. А на высоком заборе висел продолговатый фонарь с тростниковым светильником внутри.

Дом управляющего, что не удивляло, оказался практически самым высоким в городе – с ним мог сравниться только храм, и то благодаря острой крутой крыше.

– Конюшни за домом, – произнёс Сезар, невозмутимо глядя на ограждение.

– Там есть охрана? – поинтересовался Люций.

– Только собаки, – ответил ему младший Рок.

– Оставим плату в пять золотых монет, – вновь жестом фокусника являя деньги с ликом солнца, добавил Люций.

«Как ни посмотри, это воровство…» – подумала я, а вслух задумчиво сказала:

– Лучше перелезть через забор соседского дома. Так будет неприметнее.

Ближайшее жилище выглядело покинутым. Его хозяева наверняка были зажиточными людьми, и их не сковывали никакие обязательства перед жителями, так что они смогли быстро уехать из города.

Я с запозданием заметила повисшую тишину. Оглянувшись, обнаружила на себе взоры Сезара и Люция: оба повернули головы в мою сторону. А последний иронично и в то же время с хитринкой улыбался. Кьярин, ничего не замечая, деловито закивал, соглашаясь с моим предложением:

– Верно. Можно перелезть прямо возле конюшен. Тихо выведем лошадь. Но только… Всем идти не стоит.

– Мы с Сарой вернёмся к храму, – тихо промолвил Моран, по-прежнему сохраняя тень недавней улыбки на лице. – На всякий случай. Меня беспокоит запах, который ты почувствовал. Хочу проверить.

С решением теневого дива спорить не стали. И вскоре деревянные доски забора жалобно скрипнули, когда Сезар, подпрыгнув, использовал ограду как опору и перемахнул на ту сторону. Прыжок получился изящным – див даже придержал длинные рукава мантии, чтобы они ни за что не зацепились.

Кьярин, оглянувшись по сторонам, тоже приблизился к ограде.

– Будьте осторожны, – предостерёг он.

– И вы, –