факту покойник, только для себя он вполне живой, а мы для него покойники. Но это я упрощаю. Там сложная штука. Это какое-то такое дитё, которое не существует для нас, но и мы для него тоже не существуем. Но договорились.

— Как? — спросил Константин.

— Как-то, — ответил Максим Сергеевич. — Ты бы еще спросил, как я знаю, куда того или иного ребенка вести по всем этим тропам. Тут же, если не туда свернешь, — можно так выйти… Иногда проще бывает доставить, чем обратно выковыриваться. И вот довел его до своих и перестал существовать на несколько дней. А это очень притягательное состояние. Тебя нет, но нет и голода, жажды, того, что всю жизнь тебя беспокоило. Ничего хорошего, но, опять же, ничего плохого тоже. Ну так вот. А на третий раз появляется железный мальчик, а у него внутри термоядерный заряд. И если мальчик испытывает сильные эмоции, не только испуг, а, например, смешно ему, тут обратный отсчет до детонации тикает у него в животе. И вот так вот я вел его, отвлекая от всего, что могло вызывать у него восторг, страх, веселье. Спал вполглаза трое суток, кружил тут, все прикидывал, как лучше к этим ребятам сунуться, чтобы не грохнули. Но, как можешь судить, довел до этого леса, а там его уже встретили родственники, они со своими детьми умеют справляться. Но с тех пор я стал к ним вхож. А раньше там без следа народ терялся.

Когната, не поднимая головы, что-то тихо сказала.

— Увы, рыцари-драконы тоже там пропадали, так же как люди, — со вздохом ответил ей Максим Сергеевич. — Есть на свете что-то сильнее людей и драконов. Да много чего есть такого, перед чем мы ничто.

Возле моста торчал обычный дорожный знак «Въезд запрещен», разве что выглядел как только что поставленный: алый цвет основного фона, белизна «кирпича», белым покрашенный столб, — все это разве что не светилось от свежести. Мост был такой же: казалось, что буквально вчера положили над рекой бетонные плиты, чуть ли не час назад произведенные на заводе. С этой стороны лежала грунтовка, а с другой стороны моста начиналась черная асфальтовая дорога, слева и справа от которой зеленела подстриженная трава и одинаковые лиственные деревья, выстроенные рядами, видными до такого ровного горизонта, что от этой ровности невольно кружилась голова, как при взгляде с высокого здания.

— Мне, что я шахмата есть, кажется, — сказала Когната отчетливо.

— Надеюсь, не королева? — поддел ее Максим Сергеевич.

— Королева, — подтвердила Когната уверенно.

— Сейчас, главное, не пугайтесь, — предупредил проводник. — У здешних жителей есть свойство очень быстро приближаться, это поначалу очень впечатляет, может возникнуть желание схватиться за оружие, но делать этого не надо. Во-первых, это бесполезно.  — Максим Сергеевич подумал и ухмыльнулся: — Да и во-вторых бесполезно. И в-третьих. В общем, смотрите.

Он шагнул на бетонную плиту моста. Огромная тень тут же мелькнула среди деревьев, метнулась в их сторону, Константин и ахнуть не успел, а его уже обдало горячим воздухом с запахом литола и машинного масла. Пускай Константина и предостерегли, но он моргнул от неожиданности, а когда открыл глаза, обнаружил, что смотрит прямо в дуло танкового орудия, или оно на него смотрит. Услышал коротко прошипевшую от невольного испуга Когнату.

Странно было в таких обстоятельствах огорчаться или завидовать, но Константин почувствовал огорчение по отношению к себе и что-то вроде зависти по отношению к Максиму Сергеевичу, потому что к проводнику никакой танк не подъехал и пушкой в него не тыкал.

Танк заговорил, и создалось впечатление, что начался митинг: молодой мужской голос звучал будто через жестяной мегафон:

— Интересно девки пляшут! У тебя, Максим Сергеевич, делегация все разрастается и разрастается. И дракон-то у него тут. И хромоножка какая-то. Это ты ему ноги переломал или его тебе сразу такого выдали? А дракона ты тащишь, потому что он тоже неходячий или что?

— Вадик, хорош, — слегка осадил его Максим Сергеевич, — сами все идут, просто кто-то устал, а кто-то хромает.

— А тот, кто хромает, мутный какой-то, и рожа у него бюрократская, — продолжил наседать танк Вадик.

— Ну, есть такое, — признал его правоту Максим Сергеевич. — Не слишком разговорчивый персонаж, не скрою. Не хотелось бы с ним попасть на станцию за полярным кругом, конечно.

Константин решил заступиться за себя, поэтому ответил, обращаясь в пространство между направленной на него пушкой и Максимом Сергеевичем:

— Ну так я и не рвусь в собеседники.

— А куда рвешься? — тут же спросил Вадик. — В министры?

— Нет, — ответил Константин и показал подбородком в сторону леса за танком, — видимо, туда.

— Подбросишь? — спросил Вадика Максим Сергеевич.

— Не, а чё бы и нет? — откликнулся танк. — Как говорится, кидайте кости на броню, да поехали, чего тянуть?

Танк стремительно развернулся к ним кормой.

Через несколько минут они уже бесшумно, — только встречный воздух шумел да иногда звучал голос Вадика, — мчали по шоссе. Константин сел боком по ходу движения, уперев здоровую ногу в металлическую скобу непонятного назначения, Когната стояла, вцепившись в выступы на башне, и смотрела вперед, Максим Сергеевич развалился, уложив рядом с собой рюкзаки, придерживал Когнату за туфлю и болтал с Вадиком.

Танк рассказывал о том, что машины продолжают закапываться в землю все глубже, а поверхность оставляют за собой на всякий случай. Максим Сергеевич шутил, что они дороются до того, что придется, не дай боже, отбиваться от чего-нибудь, лезущего из глубин. Слушая их болтовню, Константин облокотился на корпус танка и незаметно для себя задремал.

Проснулся от неожиданной тишины и обнаружил, что уже нет никакого шоссе и стремительного движения.

Судя по тому, что проводник уже разжег костер, остановились они давно. Танк припарковался в обычном, не выстроенном по линейке лесу среди очень высоких сосен и молчал. Небо еще не потемнело, хотя солнце почти ушло. Константин спустился на камни, покрытые мхом, стал озираться в поисках Когнаты. Максим Сергеевич заметил, что он сполз с танка, заметил и его беспокойство, сказал:

— Мне тоже странно, что она не скачет и не ест всю живность в округе. Она на Луну смотрит. Вон там. И ты посмотри.

— Да что я, Луны не видел? — проворчал еще не до конца отошедший от сна Константин и оглянулся в сторону, куда указывал Максим Сергеевич.

— Не знаю, не знаю. Лично я, когда первый раз… — услышал Константин произносимое ему в спину — и замер.

Да, он видел Луну, как и все, жившие на Земле. В известной Константину реальности вне Зеркала это была огромная гора, которая обычно высилась на