совершенно беззащитна?

— Номер телефона указала? — усач разгладил мой листок и еще раз пробежал по нему глазами.

— Указала.

— Иди, — он отложил мое заявление в сторону и протянул мне какую-то бумажку.

— Что будет дальше? — аккуратно спросила я.

— У тебя одна надежда, что они испугаются, когда я их вызову.

Я страдальчески выпустила воздух из легких, попрощалась с усачем и вышла из кабинета.

Всю обратную дорогу до общежития мы с Леркой молчали, она держала мою руку и не лезла с расспросами, потому что понимала, как мне сейчас горько и страшно. Я никак не могла перестать озираться по сторонам, мне везде мерещились яростные глаза Огнарева, я видела его в каждом блондине, в каждом высоком парне в темной толстовке, и замирала от паники. Когда мы подходили к общежитию, я задрожала так сильно, что ноги перестали меня слушаться и я просто плелась за Аксеновой, нерешаясь поднять голову вверх. Как же я боялась его увидеть, почему-то мне казалось, что он точно где-то рядом. Когда входная дверь хлопнула за моей спиной и я поняла, что теперь в безопастности, я с облегчением закрыла глаза.

— Ветрикова! — протяжно позвала меня наш вахтер Лидия Львовна.

Я снова напряглась.

— Ветрикова, где ты ходишь? Пойдем скорей за мной, у меня для тебя кое-что есть.

Она загадочно улыбнулась и повела меня в свою маленькую каморку. Лера шла вслед за нами.

— Вот, держи, — Лидия Львовна протянула мне большой букет в шляпной коробке, — красивые- то какие!

Я в недоумении округлила глаза и взяла в руки тяжелую коробку. Мне никогда в жизни не дарили цветов, я не понимала, что нужно чувствовать и как правильно реагировать, но заметила, что на душе в ту же секунду стало чуточку теплей.

— Парень принес, — вахтерша растянулась в довольной улыбке.

— Какой? — я умирала от любопытства.

— Красивый.

— А как он выглядел? Во что был одет?

— Да откуда я помню, — отмахнулась Лидия Львовна, — тут столько человек каждый день шастает! Ты тут три года живешь, а я только недавно запомнила, что ты — Ветрикова! Идите уже!

Старушка захлопнула дверь в каморку прямо перед моим носом.

— Это может быть просто курьер, — сказала Лера.

— А может и не курьер! — я наклонилась к цветам и жадно вдохнула прекрасный, свежий аромат ярких бутонов.

— Сашка? — хитро спросила Лера.

— Больше некому, — я растеклась от блаженства и тут же забыла, с каким тяжелым сердцем возвращалась домой.

— Когда ты ему писала, что мы сегодня не придем в универ, ты же не сказала почему?

Лерка замялась. Кажется, моя подруга не умеет держать язык за зубами.

— Я написала, что у тебя проблемы из-за разбитого Порша, попросила, чтобы он прикрыл нас.

— И все? — я недоверчиво на нее покосилась.

— И все! Клянусь!

Мне очень не хотелось втягивать Сашку в эти разборки. Хотя мужская поддержка сейчас бы не помешала, но мы с Комовым, увы, не на том уровне отношений, чтобы делить проблемы на двоих.

Зайдя в комнату, я поставила букет на стол и покрутила его вокруг своей оси, выбирая самую красивую сторону. Сбоку, между маленьких бутонов карликовых роз и ирисов, я увидела небольшой конверт. Точно! Обычно к цветам должна идти записка! Почему я сразу ее не заметила?

Слегка трясущимися руками, я вытащила из конверта открытку, на которой было написано:

«Улыбнись.

Все пройдет.

А.»

Лерка подошла сзади, положила голову мне на плечо, слегка приобняла и читала записку вместе со мной.

— А.? — удивленно спросила Аксенова.

— А….Александр? — нетвердо произнесла я.

— Агнарев, может быть? — прыснула Лера.

— Не смешно, дурочка!

— Ты еще знаешь кого-нибудь на букву «А»?

— Нет, — мой ответ прозвучал неуверенно, но мне действительно никто не приходил на ум.

— Тогда, будем считать, что «А»- это Александр Комов! — отрезала Лерка.

Я вложила записку обратно и провела рукой по лепесткам, они были удивительно нежными и шелковистыми, и буквально таяли под моими пальцами. Какие же восхитительно красивые цветы! Действительно, кроме Сашки подарить их было некому. Как жаль, что он выбрал такой неудачный момент, чтобы, наконец-таки, начать за мной ухаживать. Я взяла телефон и написала ему короткое: «Спасибо», через пару минут мне пришел его ответ: «Всегда к твоим услугам».

Я радостно плюхнулась на кровать и остаток вечера ни разу не вспомнила об Огнареве, Эде, Марке и маленькой кровожадной мартышке. Я представляла, как мы с Комовым идем на свидание, целуемся, сближаемся, объявляем себя парой и заселяемся в домик. Я летала в сказочных мечтах, придумывала имена нашим детям и представляла свое свадебное платье.

Вся моя легкомысленность и романтичность улетучилась к следующему дню, когда я поняла, что сегодня у меня зачет, а я не могу выйти из дома. Я до чертиков боялась выбираться из своей безопасной норки и идти в институт, где могла нос к носу встретиться с Огнаревым и компанией. И как бы Лера меня не отговаривала, я написала преподавателю, что заболела и обязательно все пересдам позже.

И я засела дома. Три дня я ела, смотрела сериалы, паниковала, плакала, мечтала, что моя проблема сама как-нибудь рассосется, потом снова ела, плакала и так по кругу. Моей связью с внешним миром была Лера, она говорила, что ничего подозрительного ни на улице, ни в универе ей не встречалось, ее никто не караулил, за ней не ехали подозрительные машины и про меня никто не спрашивал. Но до казни осталось всего десять дней, я чувствовала, что скоро мои мучители объявятся.

Когда зазвонил телефон и на экране я увидела незнакомый номер, я сжалась от ужаса, но трубку все-таки сняла.

— Гражданка Ветрикова?

— Да.

— Старший следователь Васильев. Есть новости по вашему делу, сможете сегодня подъехать в отдел?

— Конечно! — быстро выпалила я, — хорошие новости мои плохие?

— Буду на месте до 18.00, приезжайте.

Он сбросил трубку. От его неоднозначного ответа по спине тут же предательски забегали мурашки, но я старалась не терять оптимизм. Ведь хуже быть не может, правда? Куда еще хуже?

Еще никогда я не собиралась так быстро, я натянула на себя первую попавшуюся футболку, джинсы и свитер, собрала волосы в хвост и решила, что делать макияж будет лишней тратой времени. Я вызвала такси и даже не испугалась ждать его на улице. Уже через тридцать минут я стояла в знакомом коридоре и переминалась с ноги на ногу в волнительном ожидании.

Когда следователь пригласил меня в кабинет, я боязливо опустилась на стул и с надеждой посмотрела на усача. Сегодня он был в той же одежде и в руках сжимал все тот