комнаты. Вокруг них искрился воздух, туманный и насыщенный магией. Роз никого особо хорошо из них не знала, да и, признаться, даже не пыталась узнать. Каждый последователь хотел быть лучшим, стать самым продуктивным, самым уважаемым. Это давало им возможность оказаться в числе избранных и представлять свою гильдию в Палаццо. Роз, конечно же, никогда не стремилась к таким вещам, а потому не входила в их круг. Она тщетно пыталась отстраниться от Виттории.

– Я поработаю одна.

Подобные разговоры уже велись между ними раньше, и Виттория прибегла к своему излюбленному аргументу:

– Роз, я не могу быть твоей единственной подругой.

– Конечно, можешь. – При этом Роз, как обычно, не стала упоминать, что у нее вообще-то есть друзья, просто не из числа последователей. – Тем более рано или поздно они все равно выгонят меня из своей компании. Ты ведь прекрасно знаешь, что все мои творения нетоварного качества.

– Потому что ты не пытаешься. – Уголок губ Виттории дернулся.

– Не все идеальны.

Уступив Роз, Виттория лишь закатила глаза, но больше ничего не сказала.

И все же она была права. Роз действительно не пыталась. По мнению других последователей, она была странным явлением: благословенная святым покровителем, но безнадежно бесполезная в своем ремесле. Однако Роз это устраивало: она позволяла им верить в это до тех пор, пока их не беспокоило ее нежелание участвовать. Кузнечное дело совершенно не интересовало ее. Работать с металлом было скучно. Из всех последователей Терпения девушка обладала им меньше всего – и они это знали.

Но проблема заключалась в том, что у Роз прекрасно получалось. При желании она могла создавать безупречные вещи. Она словно понимала, что почти не использует свой потенциал. Одна часть ее, восходившая к Терпению, желала делать больше, намного больше, а другая отказывалась поддаваться эйфории, которую, бесспорно, испытывали ее коллеги, используя свою магию. Ей казалось несправедливым, что она жила в комфортных условиях, просто потому что родилась в них. Казалось несправедливым, что ей платили за выполнение по требованию храма бесполезной работы. В то время как семьи Дев и Насим изо всех сил пытались удержаться на плаву.

И вдобавок ко всему последователям Терпения в большей степени поручалось создавать оружие для войны. От этой мысли Роз начинало тошнить. Ее отец погиб именно из-за этой бессмысленной, непрекращающейся войны.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Виттория, выпуская руку Роз. На лбу подруги пролегли хмурые складки. Интересно, как выглядело лицо самой Роз? Она даже не пыталась изобразить улыбку.

– Хочу поработать здесь.

На этот раз Виттория спорить не стала. Лишь едва заметно покачала головой, после чего отправилась к своим подругам. По идее, Роз должна была чувствовать себя виноватой, но не могла пробудить эти эмоции. Она вытерла пот со лба, затем бросила куртку на пол. Высокий потолок над головой был расписан изображениями Терпения – безликой женщины-воина с мечом в руках, совершавшей всевозможные благочестивые деяния. Рядом с лепниной в форме короны виднелись слабые очертания крепкой мужской фигуры святого – Хаоса, которого, насколько знала Роз, убрали с полотна не до конца. От него осталась лишь рука, по-прежнему сжимавшая ладонь Терпения, а между ними расцветал огонь. В сознании Роз невольно всплыли слова: «В самом сердце гор Силы вспыхнуло пламя Терпения. Именно она породила огонь, а Хаос привел его в движение».

Хаос и Терпение – первые влюбленные. Равные и противоположные, они уравновешивали друг друга. Роз с трудом верилось, что они действительно приложили руку к созданию мира, однако все равно считала довольно жестоким со стороны ее собратьев-последователей так бесцеремонно убирать спутника жизни их святой. Может, однажды Терпение спустится с небес и покарает всех за это.

Роз закатала рукава и забилась в самый дальний угол комнаты. У стены ее ждали металлические прутья. Последователям требовалось изготовить ружейные стволы. Роз могла мысленно представить, как именно с помощью силы воли согнет прут. Как ее пальцы придадут форму металлу, словно это глина, а потом, когда работа будет завершена, ствол станет стрелять только в руках того, кому его выдадут.

В ее ладонях вспыхнул нестерпимый жар, в венах закипела кровь. По телу потекла рвущаяся на свободу сила. Но она подавила ее и вместо бурного потока выпустила лишь тонкую струйку.

К тому времени, как Виттория пришла за ней, Роз из утренней работы почти ничего не выполнила.

– Они ужасны, – заключила Виттория. На ее щеках пылал здоровый румянец, который, похоже, всегда появлялся у последователей, занимавшихся любимым делом.

Последователей, к которым Роз не относилась.

– Так и есть, – беспечно ответила Роз, сгребая бесполезные стволы в беспорядочную кучу. – Ну что, идем?

* * *

Распрощавшись с Витторией, Роз пошла через внутренний двор храма по огибающей его дорожке. Балюстраду по бокам от нее обвивали цветы и плющ, в воздухе слабо пахло дождем. Путь через двор был кратчайшим до дома, однако стоило Роз выйти с другой его стороны, как она сильно об этом пожалела. Будь она внимательнее, могла бы узнать звук тяжелых шагов, легкое позвякивание ключей, ударявшихся о конец дубинки на армейском ремне.

Роз никого так не ненавидела, как стражников; она не сдержалась, и с ее губ сорвался недовольный рык. Все попадавшиеся ей офицеры – не кто иные, как повышенные в звании бывшие военные, – обладали комплексом превосходства. Не будучи последователями, они вполне могли таковыми стать: им внушили, будто они существуют ради служения потомкам святых. Офицеры постоянно устраивали рейды в тех частях города, где жили заурядные, стремясь уличить их в совершении правонарушений или же в поисках доказательств мятежа. Роз даже слышала, что при этом они обворовывали дома заурядных граждан.

Однако вовсе не по этим причинам у нее внезапно перехватило дыхание.

Она узнала одного из двух направлявшихся в ее сторону офицеров. Именно из-за него она вдруг перестала дышать.

Дамиан Вентури.

С тех пор как он вернулся с севера, это была их первая близкая встреча, и она разглядывала его со смесью шока и презрения. Сейчас он был совершенно не таким, каким его помнила Роз. Начать хотя бы с того, что он стал выше, а под темной тканью его формы вырисовывались крепкие мышцы. Золотые регалии, как и пристегнутая к спине аркебуза, блестели в свете заходящего солнца, а темно-синий мундир был наглухо застегнут до самого подбородка. Детские непослушные кудри исчезли, и на смену им пришла слегка отросшая обычная армейская стрижка. И хотя в острых скулах по-прежнему проглядывала мальчишеская мягкость, в глазах его что-то изменилось. Они больше не были горящими и счастливыми. Сейчас в них читалась внимательность. Настороженность. Будто он все время был готов к тому, что может выскочить из тени.

Неужели жизнь обошлась с ним так же плохо, как с ней? Роз надеялась на это.

Потому что, видят святые, он этого заслуживал.

Три года назад, после назначения на должность военачальника, отец Дамиана вместе со своей семьей уехал на север, чтобы занять новый пограничный пост. Там Дамиан начал проходить солдатскую службу. К тому времени собственный отец Роз уже воевал на фронте, и она, по своей глупой пятнадцатилетней наивности, полагала, что двое мужчин сумеют подбодрить друг друга. В конце концов, Якопо