Шрифт:
Закладка:
Они заворачивали к участку.
Маркуса встретили потупленные взгляды и сочувствующие вздохи. Все молчали, и он молчал. Затем прошел в кабинет архива, где из кипы нераскрытых дел достал свой «приговор». Сквозь матовый прозрачный конверт на него смотрели фотографии Сильвии Бейтс; она лежала на заднем дворе своего дома вся в грязи и крови, вымокшая до нитки. Маркус достал диск и вставил его в плеер.
– Я принес тебе кофе. – В кабинет зашел Кристофер. Его брат не отрываясь смотрел в проясняющийся экран телевизора. – Как ты?
Маркус молчал. Кристофер сел рядом.
Эван Бейтс появился на экране через пару минут после начала записи. Крис остановил воспроизведение.
Здание бизнес-центра «Атлантик-Плаза» ничем не отличалось от ему подобных в других частях Земли. На первом этаже располагался пропускной пункт, а также три крупных конференц-зала; на втором был зал для банкетов, выше – офисы под аренду. Эван Бейтс вошел в стеклянные двери «Атлантик-Плазы» в полдесятого утром. До центра он добрался на такси, о чем свидетельствовали записи оператора. Такси Бейтс вызвал с вокзала, на который прибыл из дома, что и было зафиксировано в его билетах.
Пройдя вертушку и двух охранников, Бейтс подошел к зеркалу, поправил прическу и проследовал в конференц-зал, из которого вышел только под вечер. Вызвав такси, он отправился на вокзал, где и сел в поезд. Приезд, бизнес-центр, отъезд обратно. Маркус три раза перематывал запись. Бейтс входит в здание, приглаживает волосы перед зеркалом и проходит в направлении указателя, провожающего в конференц-зал.
– Ну как? – не выдержал Кристофер, после того как брат в очередной раз прокручивал запись вперед.
– Мне нужно знать, где он был в день убийства Кэтрин.
– Как ты собираешься это сделать?
– А есть какие-то варианты?
– Допрос? На каком основании?
– На том, что он, может быть, убил мою жену.
– Но ты даже не знаешь, кто убил его жену!
9 глава
«Дерзкое убийство произошло в доме сержанта полиции…»
Утренняя газета лежала в мусорном ведре у входной двери. Маркус сразу же отправил ее туда, как только увидел заголовок. Делать сенсацию из горя – главное кредо журналистских гиен. Хейз ненавидел журналистов. Хорошо, что их не было в день убийства; не будь он полицейским, им разрешили бы приехать в тот же вечер.
Хейз уже допивал остывший чай, когда в дверь позвонили. На пороге стояла хрупкого вида женщина. Маркус не сразу ее узнал. Когда он видел ее в последний раз, она была еще не такая седая.
– Здравствуйте, – еле вымолвила женщина.
– Здравствуйте. – Маркус отступил на шаг.
– Извините, что тревожу вас, – она накручивала на палец носовой платок, – я понимаю, что совсем не время… Вам и так тяжело.
– Проходите, – впустил ее Хейз.
Женщина вошла и встала у двери.
– Я не хотела вас тревожить, но эти новости, ужасные новости… Примите мои соболезнования. Так ужасно терять близких… – Она приложила платок к губам.
– Ужасно, – согласился Хейз.
– Я хотела спросить… – Женщина замялась.
– Спрашивайте.
– Правда ли то, что пишут в газетах?
– А что в них пишут?
– То, что вашу жену тоже так убили. – Она опустила взгляд. – Я понимаю, два года прошло…
– Значит, там и об этом написали? – Хейз достал из ведра свернутую газету и раскрыл ее. Они действительно так написали. Какой кретин давал интервью, думал Маркус, хотя известно какой – чертов Итан. Не смог выждать и неделю…
– Значит, если убийства схожи, может ли это означать… – Женщина робела.
– Может, но пока рано о чем-либо говорить.
– Но есть ли шанс, что убийцу найдут?
– Есть.
– Хвала Господу, – сказала женщина, но тут же закрыла рот рукой. – Простите, пожалуйста, – засуетилась она, – простите, что я говорю… Это такое горе, мистер Хейз, такое горе… – И разрыдалась.
Маркус молчал.
Успокоение родственников жертв никогда не входило в его обязанности, с ними должны были работать психологи, но пока те добирались до места, всю эту работу приходилось проделывать ему. Все слова были отточены до автоматизма. Все действия носили однотипный характер. Испытывал ли он тогда сочувствие? Скорее нет, чем да. Сейчас же он был одним из них.
– Я не хотела тревожить вас, – женщина попятилась к порогу, – не хотела…
– Ничего страшного.
Она еще немного помялась на выходе, нащупывая ручку двери, хотела что-то сказать, но, так и не вспомнив, что именно, извинилась и вышла.
Маркус закрыл за ней и опять заглянул в газету. На первой полосе красовалось фото полицейского участка и его района, как бы говоря читателям о бесполезности полиции города. Им хватило ума не помещать фотографию его дома, хотя кто теперь не знает, чей это дом…
Он подлил в остывшую чашку еще кипятка, когда в дверь опять постучали. Хейз открыл.
– Что-то еще? – спросил он.
– Простите, что отвлекаю, – сказала все та же женщина, – я не хотела вас тревожить…
– Я же сказал, вы меня не тревожите.
– Я не хотела вас тревожить, но эти новости, ужасные новости… Примите мои соболезнования. Так ужасно терять близких…
Какое-то странное дежавю.
– Вы это уже говорили.
– Я хотела спросить, правда ли то, что пишут в газетах?
Хейз молчал.
– Что вашу жену убили так же.
Хейз зажмурился, надавил дрожащими пальцами на глаза, так что перед ними поплыли разноцветные пятна, и снова посмотрел на седую женщину; ему показалось, он сходит с ума.
– Я же сказал, что это правда, – еле произнес он. – Послушайте, вы же только что приходили, пару минут назад…
Она смотрела на него не моргая.
– Приходила?
– Разве нет? – уже и сам засомневался он.
Женщина замолчала, но вскоре продолжила:
– Я понимаю, сейчас такое время… – Она замялась. – Так, значит, убийства схожи?
– Схожи, – у Хейза помутилось в глазах, – но пока рано о чем-либо говорить.
– Но есть шанс, что убийцу найдут?
– Есть.
– Хвала Господу! – вскрикнула она и тут же закрыла рот рукой. – Ой, извините…
– Вы уже извинялись.
– Да?
– Я думаю, да… я не уверен… Извините, я хотел бы остаться один.
– Конечно-конечно, такой день, – залепетала женщина, торопясь уйти.
Она что-то еще говорила, но Маркус уже закрыл за ней.
Все растворялось и плыло перед глазами. Хейз привалился к двери, медленно сполз на пол и уткнулся головой в колени. Сон медленно забирал его, расслабляя уставшее тело, остужая горячую голову, убаюкивая расстроенный ум…
Вдруг он услышал знакомые звуки, привычную для кухни возню. Там, у окна возле плиты, стояла его Кэтрин, надевая рукавицу-прихватку.
– Ты слишком много работаешь, – сказала
