Шрифт:
Закладка:
И это конечно, расплата
За всё, что мы раньше с тобою успели украсть.
Вновь бессонный встречаю рассвет и грущу.
Неужели надежда
Не придет навестить? Не разгладит рукою чело?
Ведь прошло столько лет!
Я наверно прощу.
Только прежде
Я спрошу у тебя. А за что?
Ты молчишь. Губы крепко поджаты.
Я всё понял. Здесь просто бессильны слова.
Мы всё сами решили. И нашим, решеньем прижаты.
Ни вздохнуть, ни подняться.
Сквозь нас прорастает трава.
Свирепеют ветра.
Память тлеет, покрытая коркой.
И тускнеют картинки, их никак не сберечь.
Столько лет протекло, что уже неизвестно и сколько.
Безнадежен рассвет.
Бесполезна поэзии речь.
Ты прости меня Боже, за нас, за двоих недостойных.
Что мы струсили счастья.
И что выбрали выжить во тьме.
Мы застыли в письме.
Между строчек прослоены.
Части
Одного механизма. С большей виною на мне.
БЛЮЗ С ДОЖДЁМ
Есть грусть.
Но нету формы для нее.
Я научусь
Веселью днем.
Лишь он закончит серый круг,
Начнусь
Из рук.
Из детских слов.
Еще не радость — запах, миг.
Рванусь
Из них,
Из голосов.
Есть грусть.
И память от нее
Не устает —
Один, вдвоем..
Строка — ручьи.
Опять тоска.
Опять ничьи
Глаза — рассказ,
Цветы, не знающие ваз.
Три штуки,
Как размер на вальс —
Оркестр — дождь
На сцене луж.
И кружит
Лист, чернила, тушь,
Бумаги нож.
Тоска.
И мокрый запах влёт.
Пускай
Поёт!
Луч — саксофон и соло — свет.
Сон туч.
Ветвь.
«Сто лет уж миновало…»
Сто лет
Уж миновало,
Милый друг. Сюжет
На выдохе. Предчувствие развязки
Как попало
Героев и предметы расставляет.
Не для движенья. —
Для воспоминанья —
Как стояли,
Откинув маски!
Острова и дали
Переместились
За сто лет заметно.
Море лишь не сбилось
С ритма. Так же регулярно
Воюет берег.
Так же безответно
Насуплен камень.
А карма
Главного героя
Давно угасла в похоти потомков.
За сто лет
Сместились цены, по крайней мере, втрое.
И пленка
Режиссера не реагирует на свет.
Чувствительность подводит, вероятно.
А может свет
Не тот.
Но, проявляя, видишь пятна
Стыда.
Что сделаешь!
Еще сто лет случилось.
БУКЕТ
Середина печали
Еще не цветок «до свиданья!»,
А только молчанье
Плечами.
Еще не мотив незабудок,
А тайна
Несказанной розы.
Окраина.
Ромашек изгиб.
Да бесхозность
Пыльцы.
Тополей одночасье,
Как сыпь.
Середина печали.
Концы
Не видны —
Гладиолусов нотная запись,
Да клавиши — сны.
И бесстыдство тюльпана.
Да отнятый запах гвоздик.
Незнакомые страны,
Как южных цветов перепев.
Между книг.
Ностальгия полыни,
И в ней далеко
Апельсиновый запах чужбин.
Неуспевшие спины.
И маковый бред
Над горбами равнин.
И покой.
И приторный вырез фиалки.
«Это все из другого…»
Это все из другого —
Москва, перекресток, осень.
Тот
Изношенный год,
Где на восемь
Стояли часы.
Чтоб
В конце полосы
Оторваться
И, тень не отбросив,
Улыбнуться дождю
И размять сигарету в руке.
Это все из другого —
Туман, нисходящий к реке,
Этот мартоноябрь погоды
С тоской пополам,
Как с любовью.
И город
В обмане свободы,
И некто,
Укутанный в плащ,
Вдалеке.
«Нет, не придумать про дожди…»
Нет, не придумать про дожди,
Про снег и вьюгу.
У здешней осени плащи —
И те редки.
Туман над городом под утро ломит руку
И к вечеру приносит сквозняки.
Ты пьешь его. Впускаешь через стекла.
Не деться никуда.
Лишь спать и плыть.
Во сне на облаке,
Которое крадется в надежде не убыть.
Но убывает.
В солнечном растворе
Желтеют пятнами стыда холмы.
Опять не вышло выжить, Боже-море.
И на песке, приниженные, мы.
То осень.
Ты укутываешь бэби.
Поверх пижамы. Что тут говорить.
Свернулось время.
На зиму. На небе
Перегорает розовая нить.
«Замечательных песен уже не учить…»
Замечательных песен уже не учить.
Затянула рутина горящих забот.
И ничто не выходит на этом пути.
Может быть, через год.
Может быть, через год.
Только то и живет
Лепестком над свечой, непрерывно маня
Из комфорта в уют.
Дорогая моя,
Нам не надо огня.
Замечательных песен уже не поют.
Приглуши верхний свет. У камина присядь.
Прирученный костёр пышет ровным теплом.
Позабытые строки нам дети простят.
Мы себе не простим.
Только то о другом.
Мы не помним слова,
И что хуже всего — не подыщем замены
Уже на лету.
Увядает трава.
Может быть, через год
Ты подбросишь поленья — разнять темноту.
Затянула рутина горящим кольцом.
Замечательных песен и впрямь не учить.
И проходят года, так похожи лицом.
Закричало дитя.
Вправду, надо спешить.
«И когда я буду потом…»
