Читать онлайн Все хорошо - Мона Авад
В нашей электронной библиотеке можно бесплатно читать книгу Все хорошо - Мона Авад полная версия. Жанр: Классика. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст книги на мобильном телефоне, планшете или ПК без регистрации и СМС подтверждения - knizhkionline.com.
Читать книгу бесплатно «Все хорошо - Мона Авад». Краткое содержание книги:
Миранда Фитч - преподаватель театра в колледже и бывшая актриса, чья карьера была разрушена травмой. Она страдает от хронической боли в спине и зависимости от обезболивающих. Ее единственная страсть - постановка пьесы Шекспира «Все хорошо, что хорошо кончается» со своими студентами. Но этот проект вызывает недовольство руководства колледжа, коллег и даже некоторых учеников. Миранда чувствует, что ее мечта рушится, и ей нужно чудо, чтобы спасти ее.
И тут она встречает трех загадочных мужчин, которые предлагают ей помощь. Они обещают избавить ее от боли, дать ей силы и уверенности, сделать так, чтобы все шло по ее плану. Но за это они требуют нечто странное и страшное - ее душу. Миранда соглашается на сделку, не осознавая всех последствий. Она попадает в водоворот событий, которые переворачивают ее жизнь с ног на голову. Ее реальность становится все более искаженной и кошмарной. Ей приходится сталкиваться с темными сторонами своего характера и своего прошлого. Ей приходится выбирать между светом и тьмой, искусством и жизнью, любовью и безумием.
«Все хорошо» - это оригинальный и провокационный роман, который сочетает в себе элементы сатиры, фэнтези и психологического триллера. Это книга о том, как тонка грань между гением и безумием, как опасно играть с судьбой и как важно быть верным себе и своим ценностям. Это книга для тех, кто хочет читать книгу онлайн на сайте knizhkionline.com.
Шрифт:
Закладка:
Мона Авад
Всё хорошо
Mona Awad
ALL'S WELL
Copyright © 2021 by Mona Awad
© Кульницкая В., перевод на русский язык, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Посвящается Кену
Часть первая
Глава 1
Я лежу на полу и против воли смотрю, как скверная актриса из рекламы обезболивающего рассказывает о своих фальшивых муках.
«То, что моя боль не видна, – жалобно говорит она в камеру, – не означает, что ее не существует». А потом корчит гримасу, которая, вероятно, должна олицетворять ее незримые страдания. Отчаянно морщится, будто борется с запором или переживает яростный, но мимолетный оргазм. Сжимает губы в тонкую линию. Тусклые глаза ее с укором взирают куда-то вдаль – на бога, наверное. В лице ни кровинки – и вот это выглядит довольно убедительно, хоть я и понимаю, что подобный эффект достигается искусным гримом и правильно выставленным светом. С помощью искусного грима и правильно выставленного света чего угодно можно добиться, мне ли не знать.
Теперь актриса судорожно трет плечо – очевидно, именно там и живет ее невидимая боль. Но по лицу сразу видно, что это ей нисколько не помогает. Разумеется, боль по-прежнему на месте, гнездится глубоко внутри. И нам немедленно демонстрируют это самое «внутри». На экране появляется прозрачное человеческое тело, центральную нервную систему в котором изображает тревожно-алая паутина. Она мигает, как елочная гирлянда. Видимо, потому что находится сейчас в диком напряжении. Вот отчего эта женщина так страдает. Нам снова показывают ее пепельно-серое лицо. Бедняжка корчится от боли во дворе своего загородного дома. А белокурые детишки виснут на ней, как развеселые дьяволята. Им-то невдомек, какие мучения доставляет матери алеющая у нее внутри паутина. Актриса умоляюще смотрит в камеру – вернее, прямо на меня. Реклама ведь контекстная, мне показывают ее на основании моих поисков запросов, ключевых слов, которые я неделями вбивала в «Гугл» в ту пору, когда еще надеялась поставить себе диагноз. Несчастная измученная женщина глядит на меня в отчаянии. Ей очень нужно от меня кое-что. Очень нужно, чтобы я поверила в то, что ей больно.
Но, разумеется, я не верю.
* * *
Я лежу на покрытом колючим ковролином полу, задрав ноги под прямым углом к телу. Мои икры покоятся на жестком сиденье офисного кресла, ступни свисают с края. Одна рука на сердце, другая – на животе. В зубах дымится сигарета. В распахнутое окно, закрыть которое мне не по силам, влетают снежинки и опускаются на лицо. Предполагается, что такая поза должна снять нагрузку со спины и позволить мышцам правой ноги расслабиться. Кулак, стискивающий мою лодыжку под коленом, разожмется, и, поднявшись, я смогу распрямить ногу и не ковылять больше, как Ричард Третий. Если верить Марку, стоит мне полежать вот так, дать себе отдых, «взять у жизни тайм-аут», как мне сразу же станет легче. Я думаю о Марке. Марке – короле сухих игл и серебристых медицинских инструментов, Марке, своем в доску парне, чье лицо – воплощенная железобетонная уверенность в собственной правоте, обрамленная модной стрижкой. Марке, который всегда понимающе кивает на все мои жалобы, словно каждая из них – лишь этап великого восхождения, которое мы с ним совершим рука об руку.
Я лежу в предписанной позе, но легче мне не становится. Все левое бедро до самого колена по-прежнему медленно тлеет. Правая нога все такая же окаменелая, а ступню, хоть она и болтается в воздухе, кажется, вот-вот расплющит давящая на нее тяжесть. Она словно оказалась под ножкой стула, на котором расселся необъятных размеров толстяк. Он настоящий садист. Улыбается мне, и на лице у него написано: «Я никогда отсюда не встану. Навечно застряну в этом якобы колледже, в котором ты якобы преподаешь. На этой твоей кафедре театроведения, занимающей две унылые комнаты в здании факультета английского языка. В этом твоем, как его, «кабинете»? Весьма замызганном, между прочим».
А этажом ниже, в жалком подобии театра, меня ждут студенты.
«Где вообще мисс Фитч?»
«Она вроде уже должна была прийти, разве нет?»
«У нас же репетиция через… Да вот прямо сейчас».
«Может, заболела?»
«Или напилась? Или колес своих наглоталась?»
«Или сошла с ума?»
Так и представляю себе своих студентов. Вот они, сидят на краю сцены, болтая своими длинными стройными ногами. Юные лица их светятся здоровьем, словно они – порождение самого солнца. Они сидят там и ждут, когда я, согнувшись в три погибели, проковыляю через двойные двери. Сидят и вполголоса меня проклинают, готовые в любую минуту устроить бунт. Но пока я лежу на полу и смотрю на женщину с лицом «поверьте-я-ужасно-страдаю», этого не случится. Я и сама не раз корчила такую гримасу. Перед мужчинами в белых халатах, за спинами которых маячили толстые медсестры с мертвыми глазами. Перед мужчинами в голубых форменных поло, норовящих показать мне мультфильм про боль, живущую исключительно у нас в голове. Перед мужчинами в синих врачебных одеяниях, делавших мне инъекции в позвоночник и имевших неограниченный доступ к «валиуму». Перед участливыми медбратьями с глазами Бемби, которые поначалу охотно хватали ручки и принимались резво записывать с моих слов историю болезни, но через время роняли их и начинали зевать, заплутавши в темных дебрях моих россказней, которые никак не желали заканчиваться.
«Я совсем потеряла надежду, – говорит женщина из рекламы, – но потом доктор прописал мне «искоренин».
Тут на экране появляется подсвеченная волшебным белым светом таблетка. Одна половинка – желтая, как логотип популярнейшего американского фастфуда, другая – голубая, как форменное поло реабилитолога. Того, например, который как-то заявил мне про это самое лекарство: «Оно наверняка вам поможет». В углу его кабинета жался интерн/летописец и тщательно фиксировал наш диалог в ноутбуке, время от времени со страхом поглядывая на меня. А я стояла, потому что сидеть в то время физически не могла, возвышалась над ними обоими, как искривленное ветром дерево. Пачка этих таблеток до сих пор валяется где-то в ящике для нижнего белья среди стрингов и кружевных чулок, которые я больше не ношу, потому что внутри у меня все умерло.
Пытаюсь нажать кнопку «плей» в нижнем левом углу экранчика «Ютьюб», чтобы убрать этот жуткий ролик и включить тот, который я изначально собиралась посмотреть.
