Читать онлайн Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов

К читателю

Лет десять назад в потоке новых изданий промелькнула практически не замеченная критикой книга Ж. Бордонова «Мольер», сочетавшая увлекательность хорошего исторического романа и научную глубину монографии. Но издательство, выпустившее книгу, ни словом не обмолвилось, кто ее автор — писатель, ученый, из какой страны родом? И вот лишь теперь российский читатель получает возможность узнать, что книга о Мольере — не одинокий «остров в океане», а всего лишь часть целого творческого материка Жоржа Бордонова, причем материка, давно открытого всему читающему миру, но почти неизвестного нашим любителям историко-приключенческой литературы.

Жорж Шарль Альфонс Бруно Бордонов (G. Bordonove) родился во Франции 25 мая 1920 года; закончил факультеты филологии и права университета в г. Пуатье. Он — глубокий знаток истории, живописи, музыки. Первые исторические романы написал в начале пятидесятых годов и с тех пор выпустил их более десятка. Кроме того, его перу принадлежит ряд исторических исследований — таких, например, как двухтомная история Парижа, книга о франко-английском соперничестве, начиная со средних веков и до второй мировой войны.

Перед Вами, уважаемый читатель, первые переводы на русский язык исторических романов французского писателя и ученого. В многовековых пластах истории Ж. Бордонов чувствует себя удивительно свободно. Памятники культуры служат для него источником, из которого он черпает сюжеты для своих произведений, точные и яркие детали быта, помогающие угадывать правду характеров, поступков, страстей человеческих. Почти два с половиной тысячелетия не дает покоя людям свидетельство великого философа Древней Греции Платона о могущественном государстве атлантов, погрязшем во грехе и разврате и за это наказанном богами. Атлантиду поглотил океан. Несчетное число литературных произведений, исследований, гипотез посвящено этой теме.

Жорж Бордонов, не отступая от «Диалогов» Платона, следует за Геркулесовы Столбы (Гибралтар) и там, где ныне Канарские острова, помещает Атлантиду. Там он разворачивает увлекательное и драматическое повествование о последних месяцах царства и его гибели.

У романа «Кони золотые» тоже есть классический первоисточник — «Записки Гая Юлия Цезаря о Галльской войне». Цезарь рассказывает о победах своих легионов над варварами, населившими современную Францию. Автор как бы становится на сторону галлов, которые вели долгую, кровавую борьбу с завоевателями, но не оставили письменных свидетельств о варварстве римлян.

В третьего центре романа «Вильгельм Завоеватель» знаменитая битва при Гастингсе, происшедшая 14 октября 1066 года и оказавшая огромное влияние на судьбы Франции и Англии, хотя сражалось на поле брани с обеих сторон всего-то (по нынешним понятиям) 12–14 тысяч человек. Вскоре после этой битвы безвестными мастерами было создано единственное в своем роде произведение искусства — знаменитый ковер из Байе. Это льняное полотно длиною в 70 метров, на котором цветными шерстяными нитками, не поблекшими до сих пор, вышиты эпизоды подготовки похода и самой битвы. Писатель метр за метром как бы прокручивает перед читателем эту удивительную киноэпопею тысячелетней давности. Впервые издавая на русском языке избранные историко-приключенческие произведения Ж. Бордонова, акционерное издательство «Прибой» открывает для российского читателя одного из интереснейших писателей Франции.

С. Чумаков

АТЛАНТЫ

ля начала вообразите себе ветреную ноябрьскую ночь, деревенский дом и ребенка, лежащего на своей железной кровати. Дом так стар, так затерян в пространстве и во времени, что освещение здесь составляют лишь керосиновые лампы, и их оранжевые язычки покрывают сажей стеклянные трубки. Этот свет, колеблющийся на скатерти с бахромой, на краешке кровати, выхватывает из мрака несколько лиц, явившихся «по случаю», падает на их короткие прически и поблескивает стеклами очков одного из тех лекарей минувшей эпохи, которые соглашались в любое время года, днем или ночью, отправиться в сельскую местность на невообразимо старых авто, стреляющих искрами, или даже в двуколках.

Доктор закрывал свою огромную дорожную сумку из кожи, бормоча себе в бороду какие-то слова вежливости и сочувствия. По той натянутости, которая слышалась в его голосе, по суетливости, с которой он прощался, чувствовалось, как тяжело ему было произнести приговор и как его изводило собственное бессилие, невозможность хоть чем-то помочь. Ребенок «отходил», выражаясь меланхолическим языком провинции, это был только вопрос времени — часов, а может, даже и минут. Он дышал прерывисто, и зеркало, которое подносили к его рту, запотевало едва заметно. Это все из-за проклятой прививки и грязной иглы! Словом, ребенок умирал, лежа в темной комнате, мучимый лихорадкой и какой-то, тогда еще неизлечимой, неизвестной болезнью. Вокруг него эти лица, лица старательно вздыхавших соседей и соседок, теперь уже позабытые, а снаружи, над ветхой кровлей, за растрепанными бурной ночью стропилами, бушевали великие хоры природы, грохот которых утихал лишь с зарей. Он больше не чувствовал боли. Он не слышал теперь ничего, кроме этого воя и свиста, доносящихся с небес. Его детская душа уже начала блуждать по округе, среди прозрачных и колючих кустов.

Потом ребенок закрыл глаза. Соседи решили, что он перестал дышать, и один из них сказал:

— Все!

Но какая-то полная женщина закричала, словно разъяренный или раненый зверь, вытащила его из влажных простынок, взяла на руки, прижала к груди, словно хотела укрыть своим огромным телом, сообщить ему тепло своей крови, биение собственных артерий. Это было безумие! Но никто не смел помешать ей: все было кончено, и этот ребенок был ее сыном. От каких варварских верований, от какой неукротимой и нежной магии прошедших веков родился этот отчаянный жест? Женщина и сама этого не знала, но ее тепло согрело остывающее тело, ее воля оживила обессилевшее сердце, грудь ребенка вдруг поднялась, и его огромные, неподвижные глаза снова открылись…

Он не увидел ни черной шерстяной ткани, в которую упирался лбом, ни лампы, ни круга удивленных лиц. Он увидел море, оно поднималось из самой дали неведомого горизонта. Он увидел бегущие валы, гонимые ветром, обрушивающиеся и рассыпающиеся водопады, бесконечную равнину, словно белую пену, оттененную распаханными движущимися бороздами. Какой-то корабль несся под одним-единственным парусом, клонясь к воде. За кормой оставались дышащие огнем горы, город, погружающийся в бездну. Корабль приближался с головокружительной быстротой, уже были видны конская голова, украшающая нос, и металлические пластины, которыми были обшиты его борта. На корме в одиночестве стоял