что отложить, перенести или перекинуть на Нэмото не удалось, уложилось в очень плотный график. На машине я уже не успевал, так что пришлось использовать вертолет. Да, лишние траты, но что поделать? Я не мог отказать в просьбе Мамио. Он, конечно, не Казуки, но я сам принял ответственность за него. Он также является моим воспитанником. И то, что он по большей части с Казуки занимается, не отменяет данного факта. Да и, скажем прямо, Казуки хорош, но не настолько, чтобы заниматься с Мамио самостоятельно. Зато мои указания относительно него выполняет идеально. А указаний много — я держу под плотным контролем процесс тренировок.

В общем и целом я смог освободить десять с половиной дней. Ну а так как токийское поместье для тренировок не предназначено, а Токусима все же далековато, поехали мы на родовые земли за городом. В тот самый супер-пупер-элитный онсэн, где гостей почти не бывает. Почти не бывало. После выхода рода из клана Кояма гостей там и вовсе не было. Уточню на всякий случай — этот онсэн реально всегда был закрытым местом, тот же Акинари просил достать приглашение на другие источники. Тоже суперэлитные, но не стоящие на родовых землях.

— У-у-у… тут все так и дышит древностью! — воскликнула Мизуки.

Ну да, чтоб тренировки — и без нее?

— А ты что, никогда здесь не бывала? — удивился Казуки.

— Это несущественно, — тут же отмахнулась от него Мизуки. — О, Син, помнишь то дерево?

— И дерево помню, и как вы меня туда загнали, — усмехнулся я.

Мне тогда одиннадцать было, планы на дальнейшую жизнь только начинали составляться, Токийский Карлик еще не стал известным, голодные времена еще не прошли, поэтому поездки в онсэн я воспринимал как отдых, несмотря на Атарашики, которая всеми силами пыталась его испортить… Хотя ладно, не всеми. Стоит признать, что захоти она, и моя жизнь реально превратилась бы в ад. Как минимум на ее территории.

— И как мы тебя тогда не прибили? — покачала головой Мизуки.

Забавный случай. Они с Шиной меня тогда сильно… раздосадовали, буквально из-под носа стащив несколько кусочков мраморной говядины. А для парня в тогдашней жизненной ситуации это был вдвойне деликатес. Кагами девчонок, конечно, отругала, но она их постоянно ругала, а вот поиздеваться надо мной у них выходило гораздо реже. Свою порцию мяса я потом все равно получил, но это было на ужин, а в тот момент я был крайне раздражен. В итоге, умыкнув у Акено фотоаппарат, на который он снимал семейные фото, я подлез к ним, когда они плескались в горячих источниках, в открытую нащелкал фоток, после чего с воплями «Теперь я богач!» умчался в закат. Правда, ведьмак из меня тогда был никакой, а Шина уже ломала лбом кирпичи, так что разъяренная девчонка догнала меня достаточно быстро. Пришлось залезать на ближайшее дерево. А там к ней и Мизуки присоединилась.

— Ты забыла, — произнес я, отвечая на ее риторический, по сути, вопрос, — я всегда быстро бегал. А Шина на удивление хреново лазила по деревьям.

— Да из нее и сейчас обезьяна так себе, — улыбнулась Мизуки. — Не то что мы с тобой.

— Да, ты меня тогда почти достала, — покачал я головой.

— Что, кстати, странно, если рассудить, — задумалась она.

— Я просто боялся быть слишком далеко, — ответил я. — Шутки шутками, но сверзиться с такой высоты я тебе позволить не мог.

А через две секунды вспомнившая что-то Мизуки звонко захохотала.

— А ведь мы с ней тогда абсолютно голые были, — произнесла она, смеясь. — Представляю, как офигела мама, когда пришла на наши вопли.

Да уж. Кагами тогда… Скажем так, она может заставить тебя бояться и стыдиться одновременно.

— Лучше подумай, куда делась пленка из того фотоаппарата, — сказал я с усмешкой. — Подозреваю, что в каком-то из секретных альбомов Акено лежат фотки двух визжащих голых пигалиц.

— Кстати, да, — произнесла она задумчиво. — Надо поспрашивать папку. Упустила я этот момент, слишком весело тогда было. Думаю, даже Шина под конец скорее от азарта кричала. Син, — сказала Мизуки неожиданно грустно. — Ты когда-нибудь простишь Шину?

Признаться, ее слова сбили меня с толку.

— Так давно уже, — произнес я после небольшой паузы. — Просто есть «до», а есть «после». Прошлой Шине я больше не мог доверять, хоть и не держал на нее зла, а с новой приходится выстраивать отношения заново. И небезуспешно, заметь.

— Да уж, — покачала она головой. — Хорошо, что ты у нас такой разумный.

— Ладно, — чуть повысил я голос. — До завтрашнего утра отдыхаем. Вам-то, может, и пофиг, а я в последние дни вкалывал как вол. Так что, мальчики и девочка, ноги в руки и вперед.

* * *

Поздно вечером Мизуки, одетая в легкую синюю юкату, сидела на энгаве — небольшой веранде вокруг дома и, держа на коленях чашку с чаем, смотрела на луну. Распущенные рыжие волосы частью лежали на спине, а частью на деревянном полу. Они с Шиной все-таки дожали отца, и тот выложил им свой план, после чего детство Мизуки закончилось. Что творилось в голове у ее сестры, она не знала, но, судя по расширенным глазам, удивлена она была знатно. А сама Мизуки… Помолвку с Ренжиро она никогда не воспринимала серьезно, точнее, не обращала на нее внимания. Есть и есть, ерунда какая. А вот Синдзи… Этот парень — совсем другое дело. Не воспринимать его всерьез у Мизуки просто не получалось. Во всяком случае, если дело касалось чего-то действительно важного. Он всегда был одним из столпов ее жизни. Мать, отец. Шина и он. Дед был фактором неожиданности, и полагаться на него не получалось, вот и оставались эти четверо. И лишь Синдзи был опорой всегда. Сколько она его помнит. Мизуки всегда могла убежать к нему… и он бы защитил ее, без вариантов. От кого угодно. Так что, да, детство кончилось. И не важно, примет ли он предложение отца или нет, сам факт того, что ее жизнь может кардинально измениться, оставил след в душе. Теперь она и Ренжиро не сможет воспринимать как нечто далекое и… детское. Отец сказал, что выбор за Сином — либо она, либо Шина, что поначалу удивило, все-таки ее сестра гений, — но при живом Патриархе, который дружит с их семьей, Шину и правда могли бы выпустить из клана. Точнее, дед мог бы ее выпустить. А даже если и нет — отец сильный, он продавит свою волю. Так что выбор за Синдзи. Примет он предложение или нет, а если примет, то кого