я тем не менее заставила себя войти и заглянуть в первое попавшееся стойло. Какое-то время стоически терпела исходящий оттуда смрад‚ и только убедившись, что ничего особенного там не происходит, поспешила вернуться к порогу.

Вишеры на поверку оказались и правда ящерами с самыми настоящими птичьими головами. Представляете себе курицу размерами с владимирского тяжеловоза, снабженную мощным бочкообразным телом ящерицы, длинным хвостом, когтистыми лапами тираннозавра и таким же аппетитом? Клюв, конечно, на этом чудо-юде смотрелся крайне неуместно – такой крокодиле больше подошла бы звериная морда. Однако у нее еще и зачатки крыльев имелись. Скромные, кожистые и совсем несерьезные, но тем не менее. Кроме того, у увиденной мной твари в нижней части тела была достаточно крупная чешуя изумрудно-зеленого цвета, а вот чуть выше ее покрывали длинные шипы, плотно прижатые к телу наподобие лысых перьев. Причем когда животина находилась в спокойном состоянии это выглядело еще ничего, но когда одна из этих тварей заметила меня и от неожиданности испугалась, все эти шипы моментально встали торчком, превратив клювастое, громко шипящее чудище в подобие рыбы-шара с такими же выпученными глазами и устрашающей внешностью.

Правда, мгновенный испуг у нее тут же прошел. Стоило мне только опереться о стену и машинально направить успокаивающий посыл, как я всегда делала со своей нежитью, как птицеящер сразу успокоился, уложил обратно все свои иголки, шумно выдохнул, издав тот самый подозрительный звук, который меня так насторожил по первости, и заинтересованно потянулся к решетке.

– Ой, вы ему понравились! – с радостным удивлением прошептал Ниг, благоразумно не шагнувший дальше порога. – Вообще-то вишеры очень привередливые – всадникам приходится немало постараться, чтобы им понравиться.

– Да, – задыхаясь от вони, просипела я. – Я им всецело сочувствую. Надеюсь, за такую сложную работу им платят достаточно.

– Еще бы. Всадники вишеров – весьма уважаемая каста на Элойдэ-шаэрэ!

– Не сомневаюсь, – сглотнула я, осторожно отступив от загона. – Я тоже готова их уважать уже за то, что они способны терпеть исходящий от вишеров божественный аромат.

– Но им не приходится… ой! – внезапно осекся Ниг и в священном ужасе уставился на мое зеленоватое лицо. – Госпожа, простите меня! Я опять забыл, что на вас не действует магия!

Я поспешила ретироваться в коридор и, отдышавшись, непонимающе уставилась на испуганно подскочившего слугу.

– Ну не действует… и что с того?

– Обычно мы используем особое заклинание, блокирующее неприятный запах вишеров, – с нечастным видом сообщил Ниг, сжавшись в комок и затравленно косясь на меня снизу вверх. – Когда вы вышли из «проходной», я наложил на нас это заклятие, но не подумал о том, что от вас оно сразу же отскочит! Простите меня, госпожа, умоляю! Я готов понести любое наказание за свою оплошность! Только не говорите повелителю, что я не справился! Иначе он меня убьет!

Я помотала головой, отгоняя накатившую дурноту, и фыркнула.

– Еще чего придумал… никто тебя не убьет. И жаловаться я тоже не стану – не приучена. Но в следующий раз постарайся не забыть об особенностях моего организма и найди, пожалуйста, какое-нибудь тихое место, чтобы я могла прийти в себя.

– Да, госпожа, – жалобно пискнул Ниг, съежившись под тяжелым взглядом господина Иггера в совсем уж крохотный комок. – Простите… я сейчас все исправлю!

Я только отмахнулась и, плюнув на приличия, зажала нос, который был больше не в силах выносить такое издевательство. А когда командир гневно сжал кулаки и решительно надвинулся на тихо пискнувшего «дворецкого» проворчала:

– Оставьте, ему и так хватит за глаза и за уши. Ничего со мной не случилось. Даже не вырвало. Лучше скажите спасибо, что хотя бы про вас он не забыл. А то было бы тут сейчас целое светопреставление.

– Еще одна такая шуточка, и я сотру его в порошок, – мрачно пообещал господин Иггер. Причем, судя по изменившемуся лицу Нига, эту угрозу амулет-переводчик перевел несколько иначе. Потому что он тут же отшатнулся от рассерженного валлионца, прижал кулачки к груди, а потом обреченно повесил голову и глухо сказал:

– Пойдемте за мной, госпожа. Я покажу вам более приятное место.

– Вообще-то я цветы люблю, – закашлялась я, первой ринувшись обратно к телепорту. – И любую зелень. У вас где-нибудь есть оранжерея или сад?

– Есть, – уныло откликнулся Ниг, нагнав меня и торопливо забежав вперед. – Только туда запрещено входить. Тем более чужакам. Приказ повелителя.

– Вот те раз, – неприятно удивилась я, едва не остановившись. – Получается, ты ничем не можешь мне помочь?

На «дворецкого» стало больно смотреть.

– Я… я…

Честное слово, он едва не заплакал!

– Я могу показать вам сад издалека! – наконец, выпалил Ниг так, будто признавался в предательстве. Но тут же снова поник и, впустив нас в «проходную», печально прошептал: – Если вы об этом кому-нибудь расскажете, я лишусь не только места, но и головы.

Я на мгновение опешила.

– Погоди… тебя что, могут уволить просто за то, что ты показал мне здешние цветочки?!

– Не цветочки, – тоскливо посмотрел он, – это… это надо просто увидеть, госпожа. Но раз уж по моей вине вы сегодня пострадали, и раз только таким образом я могу искупить свой грех, то я покажу вам. Недолго. Если, конечно, вы пообещаете меня не выдавать.

– Не выдам, – клятвенно заверила я маленького слугу и собственноручно захлопнула тяжелую створку, отсекая нас от царящего снаружи смрада. – Фу. Наверное, этот запах будет преследовать меня до скончания веков… Ниг, не кисни. Ничего страшного не произошло. С одежды хоть эти ароматы выветрятся?

– Да, – уныло кивнул «дворецкий», снова открывая телепорт. – Через несколько синов от него даже памяти не останется.

– А если останется, – добавил уже от себя командир, – то кое-кто сильно об этом пожалеет.

Я только хмыкнула, заходя в услужливо распахнувшуюся воронку, и облегченно вздохнула, когда та, наконец, отрезала нас от негостеприимного помещения. А потом еще и здорово удивилась, впервые за несколько дней оказавшись не в каменном мешке, а посреди изящной резной беседки, увитой от пола до потолка какой-то разновидностью местного плюща.

Причем мы оказались не в замке – вокруг шелестела потревоженная ветром листва, где-то неподалеку самозабвенно звенели комары, вовсю переговаривались певчие птицы, шагах в тридцати, если мне правильно показалось, журчал бойкий ручеек… да что там говорить! После загонов с вишерами мы словно в раю оказались! Здесь можно было дышать полной грудью! Не опасаться, что откуда-то вновь пахнет свежим дерьмом! Спокойно оглядываться, с радостью встречать пробивающиеся сквозь густую листву крохотные и совсем неопасные солнечные лучики. И просто радоваться царящей вокруг благодати, потому что беседка была каменной и надежно укрывала наши головы от местного