спросил Анжель.

– Конечно, тогда заснешь очень надолго. Это опасно. Можно даже умереть. Делать этого не следует.

Анжель смотрел на нее. Она скинула с себя платье. Ее пышное, крепкое тело упруго вздымалось, но в деликатных местах было отмечено где складочками, где изломом, на первый взгляд почти неразличимыми. Чуть опавшие груди натягивали тонкую, белоснежную ткань бюстгальтера; на мясистых ляжках уже проступил замысловатый узор синих прожилок. Встретив взгляд молодого человека, Рошель с улыбкой потупилась и поспешно юркнула под простыню.

– Сядьте со мной рядом, – попросила она.

– Если каждый из нас выпьет половину бутылочки… – пробормотал Анжель. Он сел около кровати и продолжал: – Это ведь тоже выход.

– Какой еще выход? Жизнь так прекрасна.

– Ведь вы любили Анну…

– Ну и что? Опять вы за свое. Разве вы не видите, что мучите меня, когда все время говорите о прошлом?

– Я уже не в силах выносить эту пустыню; здесь нам всем крышка.

Рошель опустила голову на подушку.

– Не всем.

– Всем. Сначала Жуйживьом, Пиппо, потом практикант, Анна, инспектор… и мы с вами.

– Мы с вами – нет. Мы будем жить.

– Как в романах: умереть вместе, друг подле друга… – говорил Анжель.

– Нежно обнявшись, – подхватила Рошель. – Какая прелестная картина, правда? Я тоже читала.

– И вот так, друг за другом…

– Это только в романах. В жизни так не бывает.

– И все же было бы здорово… – сказал Анжель.

Рошель задумалась, скрестив руки под головой.

– Это было бы как в кино. Вы думаете, так действительно можно умереть?

– Возможно, что и нет. А жаль, – сказал Анжель.

– Я видела в каком-то фильме, – сказала Рошель, – они умирают от любви друг возле друга. А вы могли бы умереть из любви ко мне?

– Сначала, кажется, мог бы.

– Правда могли бы? Надо же…

– С этими каплями вряд ли что-нибудь получится, – сказал Анжель, откупоривая флакон.

– Не получится? Мы всего лишь заснем?

– Вероятно.

– А что, если попробовать? – предложила Рошель. – Как было бы славно теперь заснуть. Мне бы хотелось снова увидеть тот сон.

– Существуют наркотики, от которых всегда снятся такие сны.

– Правда? Может быть, это и есть тот наркотик?

– Возможно.

– Ах, я хочу, – сказала Рошель, – я хочу увидеть мой сон. Сама заснуть я не смогу.

Она испытующе посмотрела на Анжеля. Тот сидел свесив голову и пристально глядел на флакон.

– Давайте отопьем каждый понемногу, – сказала она.

– Это ведь тоже выход, – повторил Анжель.

– Ужасно забавно, – сказала Рошель, садясь. – Люблю такие вещи. Чуть-чуть опьянеть или принять наркотик – и ты уже сам не знаешь, что творишь.

– Я думаю, Петижан преувеличивает, – сказал Анжель. – Если мы выпьем каждый по половине, то увидим потрясающие сны.

– Значит, вы останетесь со мной?

– Но… ведь так не принято…

– Какой вы глупый, – засмеялась она. – Кто же сюда войдет?

– Вас ждет Дюдю.

– О, – простонала Рошель, – после всего, что я перенесла, я не буду работать. Дайте флакон.

– Осторожно, – сказал Анжель, – все пить нельзя: опасно.

– Мы разделим!..

Она взяла капли из рук Анжеля и поднесла бутылочку к губам. На мгновение замерла.

– Так вы остаетесь?

– Остаюсь… – сказал Анжель. Он был белым как мел.

Рошель отпила половину и вернула флакон.

– Ужасная гадость. Теперь вы.

Анжель держал флакон в руке и не сводил с Рошель глаз.

– Что с вами? Вам нехорошо? – спросила она.

– Я думаю об Анне…

– О, черт возьми! Опять!..

Воцарилась тишина.

– Пейте, – сказала она. – Потом ложитесь со мной рядом. Мне уже хорошо.

– Сейчас, – сказал Анжель.

– Долго ждать, пока заснешь? – спросила Рошель.

– Недолго, – ответил он совсем тихо.

– Идите сюда, – позвала Рошель. – Обнимите меня.

Он сел на кровать и просунул руку ей под спину. Женщина с трудом приподнялась.

– Я не могу шевельнуть ногами, я их не чувствую, – сказала она. – Это не больно. Приятно.

– Вы любили Анну? – спросил Анжель.

– Любила. Но я и вас люблю. – Она едва заметно пошевелилась. – Я тяжелая.

– Вовсе нет.

– Я любила Анну… – тихо сказала она, – но не так уж сильно. Какая я глупая…

– Вы не глупая, – так же тихо проговорил Анжель.

– Глупая… Вы будете пить?

– Да, сейчас выпью.

– Держите же меня… – произнесла она, выдыхая.

Она уронила голову на грудь Анжеля. Он видел сверху ее тонкие темные волосы, уложенные в тяжелые пряди, сквозь которые просвечивала светлая кожа. Поставив флакон, который он все еще держал в левой руке, Анжель взял ее за подбородок. Он приподнял ей голову и убрал руку. Голова безжизненно упала.

Он вытащил руку из-под Рошель и положил женщину на кровать. Глаза ее были закрыты.

Перед окном, испещряя темными пятнами залитую солнцем комнату, бесшумно размахивала оранжевыми цветами ветка гепатроля.

Анжель взял в руки темный флакон и встал у кровати. Он с ужасом смотрел на тело Рошель и чувствовал в правой руке то усилие, которое сделал, чтобы приподнять это тело. Усилие, которым столкнул Анну в пустоту.

Он не слышал, как вошел Петижан, но уступил напору пальцев, которые взяли его за плечо и увлекли прочь из комнаты.

X

Они сошли вниз по остаткам лестницы. Анжель все еще сжимал в ладони маленький темно-коричневый флакон. Петижан молча шел впереди. Пространство между двумя половинами отеля было заполнено ароматом красных цветов. Последняя ступенька упиралась теперь в рельсы, и, спустившись, они заковыляли по острым камням. Анжель пытался наступать на шпалы, более удобные для ходьбы из-за гладкой поверхности. Петижан спрыгнул с рельсов на песок пустыни, Анжель последовал за ним. Он наблюдал за тем, что происходит вокруг, всей своей головой, а не только глазами; и чувствовал, что просыпается. Оцепенение собиралось где-то внутри, готовое выплеснуться наружу, но кто-нибудь должен пробить оболочку. Петижан непременно это сделает, и тогда можно будет выпить содержимое флакона…

– Что вы намереваетесь делать? – спросил аббат.

– Вы должны мне подсказать…

– Никто, кроме вас, не может найти ответ. Когда вы найдете, я с удовольствием его одобрю – это входит в мои профессиональные обязанности. Но искать вы должны сами.

– Я не могу искать, не проснувшись. Я все еще сплю. Как Рошель.

– Стоит кому-нибудь преставиться – и вас немедленно тянет разглагольствовать.

– Это естественно, если я причастен к смерти.

– А вы считаете, вы к ней причастны?

– Разумеется, – сказал Анжель.

– Значит, убить вы можете, а проснуться нет?

– Это не одно и то же. Я убил их во сне.

– Ничего подобного, – сказал Петижан. – Вы неправильно формулируете. Они умерли для того, чтобы вы проснулись.

– Знаю, – сказал Анжель. – И все понимаю. Я должен выпить то, что осталось в пузырьке. Но сейчас я спокоен.

Петижан остановился, повернулся к Анжелю и впился глазами ему в переносицу: