Время шло. Юный потворник Перуна вырос, заматерел, набрался опыта, похоронил учителя и начал развивать свой дар сам. Благо при его службе и образе жизни возможностей тому предоставлялась масса, а трудолюбия, упорства и храбрости Аристарху было не занимать. Вот и отточил свой дар почти до совершенства. А ещё понял, что не всесилен. Хоть и редко, но попадались ему на пути люди, которых не удавалось заморочить, подчинить своей воле.

И первым из них оказался друг детства – Кирюха, ныне известный как воевода Погорынский, боярин Корней Агеевич Лисовин, во Христе Кирилл.

Но прочесть Аристарх мог и его. Долго староста размышлял над этим и пришёл к выводу, что есть люди, наделённые необычно сильным духом и оттого способные сохранить свободу своей воли от грубого посягательства.

Нет, как показала практика, и такими можно управлять, вот только тяжёлое это дело: надо медленно, капля по капле, внушать им нужные мысли так, чтобы в конце концов эти сильномогучие начали считать внушаемые мысли своими. И то возможно такое воздействие лишь тогда, когда внушаемые мысли хоть немного, но созвучны стремлениям управляемого.

А вот над языком своего тела человек не властен. Умеющий смотреть – увидит. Только уметь надо очень хорошо. Даже не на лицо, руки, позу – это люди могут держать в узде, а на почти незаметные глазу сокращения мышц, на ровное на первый взгляд дыхание, да много на что. Иной раз и глаз этого не видит – только развитое постоянными упражнениями чутьё.

И вот этим самым чутьём Аристарх понял – священник не врёт. Недоговаривает многого, но не врёт. И есть в нём нужные Ратному стремления. Оттого и перестал давить. Чай не сопляк какой – ручкаться до тех пор, пока другой пощады не запросит. Больно сил много отнимает такое меряние удами, а силу на глупую забаву тратить ни к чему. Главное-то ясно: не враг, хочет быть союзником, силён, умеет себя защитить – для работы пригоден.

Отец же Меркурий сильно удивился бы, если бы узнал, что Девяностый Псалом, что читал он, если и помог, то только тем, что позволил сосредоточиться, а защитила его развитая привычка думать, анализировать и ко времени разозлиться. Да ещё то, что не верил он в колдовство.

Вот совсем. Как не верила в него и Церковь в лице своих философов, а с этой публикой отставной хилиарх общался плотно и продуктивно.

Когда-то, крепко подумав, лучшие умы империи пришли к выводу, что колдовства не существует. Совсем. Творить чудеса может только <ог. Ну или святые и пророки по божественному попущению. А дьявол и его присные могут только смущать разум и если и свершают нечто, то только руками обманутых людей. Резюме: всё колдовство и всякая тавматургия не более, чем фокусы, вроде глотания огня, что показывают на ярмарках бродячие мимы. Точка.

Вот эту парадигму и усвоил отец Меркурий крепко-накрепко, да ещё и отметил для себя, что ясность разума есть лучшее средство против любого морока. Надо лишь найти тот якорь, что позволит сохранить связь с реальностью. Вот и разошлись они с Аристархом при своих, да многое друг о друге поняли. Ну а воевода Корней всё это просто почувствовал. И оттого разговор дальше пошёл вполне по-деловому.

– Ну раз ты тоже оттудова, – усмехнулся воевода, – то поведай нам, чего за эти дни разнюхать и понять про нас успел? Попа-то заболотного, небось, до самого этого самого вывернул?

– Не без этого, – согласился священник. – Много любопытного рассказал отец Моисей.

– А чего ж ты его ко мне не послал, а к Аристарху?

– Ну тебе недосуг было – сам же сказал, – подъелдыкнул отец Меркурий. – Ты с десятниками совет держал, что с бунтом внука делать думал. А ещё думал, как яйца свои из чужих лап вырвать. Хотя бы тут – из туровских не вырвешься, да и не хочешь ты из них вырываться – уж больно завлекательно…

– Уел, ядрёна Матрёна! – хмыкнул Корней. – Про Аристарха тоже понял?

– Само собой, – кивнул отставной хилиарх. – Я базилевсу в немалых чинах служил. Я ведь говорил, что у нас есть что-то подобное вашему селу. Акритские клисуры – округа, населённая порубежниками, что не платят податей в обмен на службу. Сходные условия ведут к сходным решениям. Только у нас этим занимается тайная служба базилевса, а вы, гляжу, сами справляетесь. Да ещё у нас порубежники – это лёгкая пехота, стрелки, а не кованая рать. Ну так вам тут виднее, что нужнее на рубеже. Посмотрел я на сходство, посмотрел на различия, прикинул, кто есть кто, и решил, что Моисей – это дерьмо Аристарха, так что ему его и грести.

Староста хрюкнул, устроился поудобнее и вопросил:

– Только моё? А тебя, значит, совсем не касается?

– И меня касается, – священник выставил руки в примирительном жесте. – Ну так я его прибрал слегка да и посчитал, что теперь твоя очередь.

– Не пожалел, стало быть, дерьма ближнему своему? – усмехнулся Аристарх.

– Господь делиться велел, – в тон старосте ответил Меркурий. – Да и лопата у тебя побольше будет.

– Ну так чего понял-то? – пресёк потеху воевода.

– Главная наша беда сейчас – твой внук, – уже серьёзно доложил отставной хилиарх. – Он, поганец, есмь альфа и омега, начало и конец, чтоб его!

– И как же я не догадался! – хлопнул себя по коленям Корней в притворном удивлении.

– Ясное дело, ты лучше меня об этом знаешь, – согласился священник. – Но известно ли тебе, что сотник Михаил с заболотным боярином – врагом твоим – из одного колодца черпает?

Аристарх с Корнеем переглянулись, и староста при этом покивал головой, как будто говоря: «Ну и кто прав оказался?»

– Уверен? Или догадываешься? – Аристарх не стал скрывать своей озабоченности.

– Уверен, – кивнул отставной хилиарх.

– Разговорил, значит, земляка, – усмехнулся староста.

– Разговорил. Потом сравнил услышанное и увиденное и понял, что слишком много похожего. Само так получиться не могло. Так что теперь у меня к вам вопрос: не бывал ли за Болотом мой предшественник?

– Нет! – отрицательно мотнул головой воевода. – Куда ему!

– А ты что скажешь, Аристарх?

– Нет, не мог он мне глаза отвести, если ты об этом, – покачал головой староста. – Прям излишне был покойник. Да и веровал уж слишком пламенно.

– Это плохо, – согласился священник. – Такие к тайной службе не пригодны. А волхва, что у вас живёт? У которой Михаил числится воеводой и которая у игуменьи Варвары в Турове гостила? Отец Михаил