Шрифт:
Закладка:
Таким образом, если для реформаторских начинаний в Горной Стране во второй половине XVIII в. первоочередной заявленной целью являлись так называемые «улучшения» в крае (в широком социально-экономическом и культурном значении этого слова), а среди моделей и форм статистического анализа особое место отводилось камералистским практикам, то для первой половины XVIII в., точнее до окончательного решения «Хайлендской проблемы» как сочетаемой угрозы мятежа и иностранного вторжения к концу 1750-х гг., основной целью мер в области социальной инженерии, политического, экономического переустройства Горного Края являлось его умиротворение, а основным средством интеллектуальной колонизации Хайленда в части, касавшейся политэкономии, выступала политическая арифметика в ее исконном, колониальном значении «ирландского» решения «Хайлендской проблемы».
В этом смысле она, с одной стороны, представляла собой аналитический инструмент интеллектуальной колонизации Горной Страны, способ постижения социальной реальности, а с другой стороны, являлась способом, инструментом социальной инженерии в крае — одновременно техникой власти и процедурой познания.
Характеризуя меры правительства по решению «Хайлендской проблемы», отражавшие практическое применение британскими чинами колониального знания в собственных целях и корпоративных интересах, можно заключить, что умиротворение Горной Страны в рамках законных, допустимых и необходимых в условиях мятежа актов о разоружении и помиловании позволяло властям преодолеть разрыв между нормами права и действительным положением дел в Хайленде в 1689–1759 гг. В этом их основное практическое назначение и военно-политический смысл.
«Хайлендская проблема» в свете этих юридических процедур представлялась не широким культурным и модернизационным конфликтом властей и ряда местных сообществ в рамках колониальной ситуации на мятежной гэльской окраине, а вопросом судебных преследований. В результате постоянная королевская армия, призванная поддерживать законность и реформы в Горной Стране, получала поддержку парламента, несмотря на традиционно настороженное отношение к этому институту в Великобритании.
Что касается возможности прямого разоружения горцев с помощью актов, то разрыв между масштабами поставленных ими задач и средствами их осуществления, которые еще создавались (форты, военные дороги, отдельные роты из горцев и новые лорд-лейтенантства, агентурная сеть), также позволяет предположить, что в таком буквальном значении задача разоружения горцев перед «шотландским гарнизоном» никогда и не ставилась.
Изучение военного сотрудничества в процессе решения «Хайлендской проблемы» позволяет утверждать, что умиротворение Горной Шотландии в 1689–1759 гг. характеризовалось большой активностью отдельных рот из горцев, которые играли в структуре британского военного присутствия в Хайленде важную роль. Необходимо признать широкое использование вождями и их приверженцами службы в отдельных ротах для удовлетворения собственных нужд. Вместе с тем необходимо помнить, что их интересы с интересами Короны часто сочетались взаимовыгодным образом.
Возможность законно содержать вооруженный отряд в условиях разоружения (пусть во многом формального) и сообщаемый этим престиж службы в отдельных ротах для горцев, достойное жалованье и возможность опереться на поддержку правительства активно использовались и самими властями. Доступ к необходимой информации о состоянии нелояльных Лондону сил в Горной Стране, по крайней мере некоторое сдерживание всеобщего распространения «черной ренты» в Хайленде и накопление опыта умиротворения мятежного края с помощью набора вооруженных отрядов из местного населения на содержании и службе правительства были теми принципиальными преимуществами, которые примиряли в неоднозначной службе отдельных хайлендских рот интересы Короны, вождей и состоявших в них горцев.
Следовательно, опыт службы военных и штатских чинов в Горной Шотландии подталкивал их к компромиссу между хорошо знакомой им политической риторикой королевства и реальностью края, способствуя его восприятию в рамках культурной географии, этнической картографии и политэкономии феодально-клановых отношений.
В практической деятельности по решению «Хайлендской проблемы» военные и штатские чины, а также правительство в Лондоне руководствовались представлениями о Горной Стране и горцах, сформированными в тесном взаимодействии с местными агентами и информаторами. Универсальный образ «варварства» определял скорее риторическую и идеологическую форму, чем конкретное содержание интеллектуальной колонизации гэльской окраины и практическое применение приобретенного в результате колониального знания.
В конце XVII — первой половине XVIII в. Лондон поддерживал курс на интеграцию Горного Края не через ассимиляцию и принуждение, а через признание особого характера социально-экономических отношений и политической культуры гэльской окраины. Этот факт расширяет традиционное представление о колониальной и окраинной политике Великобритании эпохи раннего Нового времени и подтверждает, что ответственные за умиротворение Горного Края чины и их агенты отводили в решении этой государственной задачи особую роль географическому воображению, этнографическому осмыслению и политико-экономическому анализу «Хайлендской проблемы».
Обозначая перспективы исследования сформулированной в самом названии книги проблемы, отметим, что ее дальнейшая разработка позволит не только уточнить характерные черты и особенности интеллектуальной колонизации Горной Шотландии в процессе решения «Хайлендской проблемы» в конце XVII — первой половине XVIII в. Дальнейшее изучение этой истории поможет разработке необходимых теоретических и методологических условий для более глубокого понимания колониальной и окраинной политики Великобритании в раннее Новое время. Конкретнее, перспективными для изучения проблемы представляются следующие направления исследования:
— комплексное и самостоятельное изучение роли и значения географического воображения и картографии в хайлендской политике Лондона в свете решения «Хайлендской проблемы» на основе исследования картографических памятников Артиллерийской палаты;
— анализ административной этнографии «Хайлендской проблемы» в сравнительной исторической перспективе взаимодействия этой формировавшейся области гуманитарного знания и колониальной и окраинной политики Британской империи и других европейских держав;
— рассмотрение «политической арифметики» Хайленда в контексте политико-экономической мысли Великобритании эпохи Просвещения и глобальных империй в качестве примера применения колониальной практики сэра Уильяма Петти в век экономической теории Адама Смита;
— сравнительно-историческое исследование роли практического применения колониального знания в решении «Хайлендской проблемы» и бюрократических дискуссиях по поводу приоритетов колониальной экспансии до и после окончательной ликвидации якобитской угрозы к концу 1750-х гг.;
— изучение роли и значения опыта интеллектуальной колонизации Горной Шотландии в процессе решения «Хайлендской проблемы» в конце XVII — первой половине XVIII в. в колониальной и окраинной политике Великобритании эпохи раннего Нового времени.
ИСТОЧНИКИ
АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Письменные материалы
The National Archives, Kew
Secretaries of State: State Papers Scotland Series II
SP 54.11
SP 54.12
SP 54.13
SP 54.14
SP 54.15
SP 54.16
SP 54.17
SP 54.18
SP 54.19
SP 54.32
SP 54.37
SP 54.38
SP 54.39
SP 54.40
SP 54.41
SP 54.43
SP 54.44
SP 54.45
Privy Council Papers
PC 1.6.25
British Library, London
Newcastle Papers.
Correspondence of the Duke of Newcastle
Vol. XX. Add. Ms. 32,705
Vol.XXI. Add.Ms. 32,706; 32,707; 32,810; 33,049; 33,050
Vol. LII. Add. MS. 32,737
Hardwicke Papers.
Military Correspondence of Sir J. York. 1742–1748
Add. Ms. 35,431
Hardwicke Papers.
Correspondence of
