Сестра с грозным видом делает шаг вперед.

– Никсия! – шиплю я ей, прося остановиться. – Я сам разберусь!

Я осторожно опускаю Эмбер на землю.

Сестра стискивает челюсти, явно желая поспорить, взять все на себя и убрать устроенный мной беспорядок, как уже не раз поступала в прошлом. Но если она в самом деле хочет сделать меня королем и доверяет мне, как утверждает, то сейчас ей не стоит вмешиваться.

Несколько мгновений она напряженно смотрит мне в глаза, потом наконец уступает.

– Тогда действуй.

Расправив плечи, я подхожу к мачехе Эмбер – женщине, убившей собственного мужа и обвинившей во всем магию падчерицы, с помощью сделки загнавшей мою любимую в ловушку и взвалившей на нее тяжкое бремя вины.

В крови вскипает ярость.

Женщина осторожно отступает на шаг от меня.

– Почему вы меня не слушаете? Сейчас же арестуйте это чудовище.

– Здесь только одно чудовище, и это вовсе не ваша падчерица.

– Неужели? – усмехается она. – И кто же тогда? Я? Я три года возилась с этой мерзавкой, и как она мне отплатила? А я ведь лишь…

– Вы не так поняли, – холодно поясняю я. Тени струятся из кончиков пальцев и обвивают мне плечи. – Когда я сказал, что здесь лишь одно чудовище, я имел в виду… себя.

Под действием пугающих чар мое лицо преображается. Я раздвигаю губы, обнажая чудовищные клыки. И, зашипев, стремительно бросаюсь к трем женщинам.

Воздух пронзают их крики.

Глава 48

Франко

Несколько часов спустя, когда день перерастает в вечер, я стою на балконе, ожидая появления сестры. Она хотела поговорить со мной, и я попросил ее прийти сюда. Сейчас я не осмелюсь покинуть свою спальню, ведь в моей постели спит Эмбер. Она пока еще не очнулась после потери сознания, и если бы я не ощущал ее энергию, то начал бы беспокоиться. Но жизни любимой ничто не угрожает. Я чувствую, как она исцеляется после пережитого, а ее энергия восстанавливается и накапливается.

Ко мне подлетает темная тень и, опустившись на балкон, превращается в Никсию. Скрестив руки на груди, сестра прислоняется к балюстраде.

– Как она? – спрашивает Никсия, кивая в сторону балконной двери.

Я устраиваюсь рядом с ней.

– Пока восстанавливается.

– Я и не думала, что человеческая девушка окажется настолько сильной.

– Она лишь наполовину человек. И ты бы слышала, как она поет. Ну, когда не в ярости.

Улыбка Никсии больше походит на гримасу. Сестра все еще не верит, что мое сердце сделало верный выбор.

– А где остальные? – спрашиваю я.

Призвав чары, я с помощью теней обездвижил всех трех женщин. Никсия вызвала стражу, и нам оставалось лишь дождаться подкрепления и экипажей. Должен признать, я не без удовольствия удерживал женщин на месте, питаясь их страхом.

– Миссис Мэдди Коулман под надежной охраной в подземелье, – сообщает Никсия. – Она призналась, что отравила двух своих мужей.

Сердце замирает. Значит, Эмбер не ошиблась. Конечно, я в ней не сомневался. Просто жутко слышать, как подтверждаются ее слова. Тем более эта убийца жила у меня во дворце, и моя любимая женщина много лет находилась под ее опекой.

– А ее дочери?

– Имоджен и Клару Коулман держат под охраной в комнате принцессы Мэйзи. Они не совершили ничего незаконного, так что останутся там, пока мы не придумаем, что с ними делать.

– А брат Марус?

В ее энергии сквозит нерешительность.

– Я отослала его обратно в братство.

Я резко выпрямляюсь, и во мне вспыхивает раздражение.

– Ты его не наказала?

Она пристально смотрит на меня.

– Самое большее, что я могу, – лишить его должности. Формально он не нарушил закон. Разве что вменить ему в вину непомерные амбиции. Но он служитель церкви, и пусть с ним разбираются члены братства.

– Возможно, он не нарушил закон, но отнюдь не пытался заручиться нашей поддержкой. Он пользовался крохами оказанной ему благосклонности словно оружием, выстраивая вокруг нее целый замок из лжи.

– Я знаю, – со вздохом соглашается она. – Но с церковью нужно быть осторожными. Что еще можно сделать, чтобы не нажить себе врага в лице Сан-Лазаро?

У меня уже есть ответ. Я размышлял над этим с тех самых пор, как мы вернулись во дворец. Конечно, меня больше бы устроила кончина брата Маруса. С другой стороны, может, потеря должности для кого-то вроде него окажется гораздо худшим наказанием.

– В качестве представителя церкви мы пригласим другого брата из Сан-Лазаро. Возможно, кого-то помоложе или даже послушника. Мы дадим им еще один шанс доказать, что они достойны внимания.

– А если мы поймем, что никому из Сан-Лазаро нельзя доверять?

– Тогда покончим с ними, – холодно отвечаю я.

– Франко, Верховный совет никогда не поддержит уничтожение людей, о каком бы их числе ни шла речь.

– Покончить с ними можно и не убивая. Достаточно просто изгнать с острова. В любом случае, нельзя давать им слишком большую власть. Однако, – уже мягче продолжаю я, – все же надеюсь, брат Марус – не типичный представитель Сан-Лазаро. Возможно, если мы познакомимся поближе с другими членами церкви, то сможем понять, каковы они на самом деле и чего именно хотят. И пусть их фанатики когда-то объявляли фейри демонами, в будущем мы сумеем заставить братство и людей взглянуть на нас другими глазами. А если они откажутся менять свои воззрения и по-прежнему будут видеть в нас грешных демонов, что ж… Значит, им нет места на Фейривэе.

– Ты много думал об этом.

Я киваю.

– Если я однажды собираюсь занять трон, пора начать думать о непростых вопросах и еще более сложных ответах.

– Значит, ты смирился, что станешь моим наследником.

– Да, но пока не готов занять твое место. Ты была права, заставив меня взаимодействовать с людьми, но дальше я должен следовать своим путем. И прежде чем завоевать их уважение и подарить им свое, мне нужно еще кое-что сделать. Так же как в случае с Сан-Лазаро, я хочу узнать о них больше. Понять их проблемы, тяготы и заботы, а не просто развлекать элиту раз в год. Ты можешь дать мне время? И свободу действовать по-своему?

Она молча наблюдает за мной, а потом сжимает мне руку.

– Да, Франко, могу. И как бы трудно ни было мне передать контроль, над этим придется поработать. Наверное, мне тоже нужно больше времени.

– А Лорелея не будет против?

На губах ее мелькает легкая улыбка.

– Думаю, нет. Когда дело касается любви, она – само терпение. Хотя… – Никсия отталкивается от