Шрифт:
Закладка:
— Извините, вынужден отказаться, — вежливо сказал Герти, — Последний месяц выдался для меня достаточно… сложным. Боюсь, некоторое время я не буду способен к решительным детективным операциям.
— Как жаль, — искренне огорчился Шарпер, — Но упорствовать не буду. Для вас и так найдётся работа, полковник. В Новом Бангоре хватит для вас убийц, грабителей, насильников, фальшивомонетчиков, мошенников, рыбаков, шантажистов и беглых каторжников. Впрочем, если вам всё ещё не терпится взять за горло Бангорскую Гиену, могу вам предоставить и эту возможность. Распоряжусь, чтоб вам немедленно передали дело Уинтерблоссома. Полковник!..
Герти глядел в окно. Там, за запылённым стеклом, Новый Бангор встречал новый день, такой же жаркий и душный, как все предыдущие. Катились сердитые и неуклюжие парокэбы, беспокойно цокали копытами кони и трещали человеческие голоса. Даже сквозь закрытое окно Герти ощущал запахи людей и машин, растений и зданий, готовящейся еды и угля. Здесь, где мир был расчерчен аккуратными перпендикулярами улиц и навеки заточён в камень, не было ни намёка на безбрежное спокойствие и умиротворение. Это был сущий муравейник, наполненный человеческими страстями, человеческими пороками и самим человеческим естеством.
— Извините. Кажется, я задумался.
— Вот как? И о чём же вы задумались? Уверен, что-то интересное.
Герти сделал глубокий вдох через нос и поморщился. Показалось ему или нет, но проказливый полинезийский ветер, переменив направление, окутал здание Канцелярии тягучим рыбным душком. Наверняка показалось. Иначе и быть не могло.
— Совершенно ни о чём не думал, мистер Шарпер. Совершенно.
Машины и демоны (1)
«Не хвастайся, дряхлый рассудок людской
Безумству — любовь и почёт.
Сулишь ты, рассудок, уют и покой
Безумство восторг нам даёт!»
Роберт Бёрнс— Значит, ничего нельзя сделать? — уточнил Герти упавшим голосом. Тон этого голоса ему самому не понравился. Именно таким тоном мальчишки обычно спрашивают у строгой матери, нельзя ли не есть спаржу на обед.
— Насколько я могу судить, терминал совершенно исправен, сэр, — сухо заметил техник.
Таким тоном строгие матери обычно говорят: «Спаржа необычайно полезна, и в твоём возрасте есть её совершенно необходимо».
Машина тихонько посвистывала, остывая после напряжённой работы, из её недр ещё тянулись струйки дыма, отчего казалось, будто внутри притаилось не меньше полудюжины карликов, курящих свои крошечные трубки.
Карликов там, конечно, не было, и не могло быть. Герти убедился в этом лично, когда техник, недовольно ворча, вскрыл терминал, разложив на полу его потроха, великое множество деталей, похожих на запчасти часового механизма. Крошечные муфты, шатуны, двойные шестерни, балансиры, протяжные валы, зажимы, штыри, подшипники, рычаги, болты… Свободного места не хватило бы даже для мыши, не говоря уже о семействе работящих гномов. Дым, поднимавшийся над поверхностью гудящего терминала, был лишь рассеивающимся паром, на энергии которого и работал аппарат.
Но даже зная всё это, Герти никак не мог проникнуться к терминалу уважением. Его медная тумба, водружённая неподалёку от письменного стола, отчего-то ассоциировалась у него с вещами неприятными и тревожными. То с древним алтарём, терпеливо ждущим жертвоприношения, то с урной для человеческого пепла. За всё время у Герти так и не получилось научиться считать терминал естественным элементом обстановки. Он неизменно выбивался из неё, мозолил глаза и обращал на себя внимание.
Следовало ожидать, что проклятая машина подбросит подлость в тот единственный раз, когда по-настоящему окажется нужна.
— Эта штука не работает, — сказал Герти в который раз, наблюдая за тем, как техник, пыхтя, собирает медные и никелированные потроха в единую конструкцию, — Вы слышите? Не работает.
— А я нахожу, что терминал в полной исправности, — отвечал ему техник откуда-то из самых недр машины, — Вплоть до последнего болта.
— От башенных часов моей прабабки и то было больше пользы, чем от этого аппарата, — с раздражением заметил Герти, — Я же говорю вам, он не работает!
— Не вижу никаких повреждений, мистер Уизерс.
— Он поломан!
Техник устало вздохнул, на секунду перестав протирать ветошью какой-то хитрый узловатый вал.
— Вы не могли бы сказать, что именно не работает, мистер Уизерс?
— Всё не работает! — в сердцах бросил Герти, — Согласитесь, если бы он работал, мне не пришлось бы посылать за вами! Но мне пришлось это сделать.
— Уточните, что именно не функционирует, — терпеливо попросил техник.
Он был похож на всех служащих Канцелярии, как одна человеческая тень похожа на все прочие. Тот же глухой старомодный костюм со строгим галстуком, более уместный на похоронах, чем в государственном учреждении, то же невыразительное, нездоровой бледности, лицо, тот же голос, глухой и совершенно бесстрастный. Герти даже не был уверен в том, что узнает этого техника, если встретит где-нибудь в коридоре Канцелярии получасом позже. В этом мире полумрака и болотной сырости все обитатели были пугающе похожи друг на друга.
«Может, и мне со временем уготована такая метаморфоза? — уныло подумал Герти, наблюдая за тем, как россыпь деталей постепенно превращается в ненавистный ему корпус терминала, — Может, это будет происходить со мной постепенно, исподволь, как течение хронической болезни?.. Сперва я потеряю интерес и аппетит, потом сделаюсь равнодушен и хладнокровен, как рыба. Ну а костюм, должно быть, станет последним штрихом в деле превращения Гилберта Уинтерблоссома в полковника Уизерса, плоть от плоти Канцелярии…»
Именно поэтому ему нужно покинуть Новый Бангор с максимальной поспешностью.
Именно поэтому ему нужна эта проклятая счислительная машина.
— Что-то, должно быть, разладилось в её внутренностях, — сказал он технику, — Вы уверены, что их не надо почистить от ржавчины или, например, смазать?..
— Совершенно уверен, мистер Уизерс. Что именно неправильно делает терминал?
— Он не может выдать дело, на которое я направил запрос!
— Вы уверены, что верно составили запрос, сэр? Счислительная машина обрабатывает лишь те запросы, которые составлены на её математическом языке.
— О да, вполне уверен! — язвительно заметил Герти, демонстрируя целую россыпь усеянных крохотными отверстиями мемокарт на своём столе, — Я компостирую эти картонки уже третий день и у меня свело руку от компостера настолько, что временами я ощущаю себя кондуктором на королевской железной дороге!
Язвительность не могла в должной мере пронять техника Канцелярии. Возможно, его могла пронять лишь выпущенная с близкого расстояния пуля. Герти почувствовал, что в скором времени будет готов и к подобному испытанию.
— Составление запросов непростая процедура, мистер Уизерс. Существуют определённые правила и формы. У вас в кабинете должна быть инструкция…
— Талмуд толщиной в тысячу страниц, — вставил Герти, — А уж содержание! По сравнению с ним даже учебник латинского языка кажется
