Шрифт:
Закладка:
Ни Дэйва ни Клэнси среди них не было и Флетч был этому рад. Больше радоваться было нечему. Для него выражение "повесить за пальцы" всегда было шуткой, чем-то таким, чем люди обычно угрожали, но никогда не делали.
Японцы таких шуток не знали. Они привязали к горизонтальной балке, висевшей на высоте 3,5 метра веревки, которые они примотали к большим пальцам пленников. Сделано это было с таким расчетом, что захваченным американцам приходилось стоять на носках, чтобы не повиснуть на пальцах После чего японцы натянули веревки и ушли.
Комендант что-то выкрикнул.
- Разойдись! - перевел местный.
Около повешенных выставили часовых. Им почему-то было важно, чтобы никто из пленных к ним не подходил. Захваченные американцы так там и висели, подвешенные за пальцы, без еды, без воды, без надежды на освобождение. Флетчу не составило труда догадаться, что висеть они там будут, пока не умрут. Время от времени, кто-то из них пытался дотянуться носками до земли, чтобы отдохнуть, но их тут же подтягивали обратно вверх. Тряпки, которыми были заткнуты рты пленных, не могли заткнуть их стоны.
Через шесть дней они перестали дергаться. Охранники штыками перерезали веревки и тела рухнули на землю. Но даже тогда нашелся один, который попытался перевернуться на бок. Японцы смотрели на него и переговаривались на своем языке. Один побежал за офицером.
Когда офицер подошел, он какое-то время смотрел за извивавшимся американцем, затем отдал какой-то приказ.
- Hai! - хором ответили солдаты. Трое вскинули винтовки и прицелились в пленного. Дружно прорычали "Арисаки". Американец перестал дергаться.
Охранники жестами приказали нескольким живым пленным утащить трупы в общую могилу. Её выкопали специально для тех, кому из-за скудной не хватало сил даже ходить, ну и для тех, кого японцы убивали другими способами.
Флетч оказался третьим, на кого указал охранник. Он даже не попытался указать на то, что японцы не имели права привлекать его к работам. Если бы попытался, его самого бы понесли к яме. Труп, над которым он склонился, весил не очень много - почти вся жидкость из него уже вышла.
- Не повезло же тебе, браток, - сказал лейтенант.
- Да, ну? - стоявший рядом капрал помотал головой. - Ему-то как раз повезло. Для него всё кончилось. А сколько ещё мы будем мучиться? - Флетч не знал, что на это ответить. Голова покойника легонько постукивала по земле. "Когда я окажусь на его месте?" - гадал Флетч. На этот вопрос у него тоже не было ответа.
- Ты куда направился? - спросил Хироси Такахаси.
- Куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы здесь не сидеть, - ответил Кензо. Они разговаривали по-английски, чтобы отец не мог ничего понять. - Не могу больше торчать в этой сраной палатке. - Он даже не скрывал, что ругался, хотя неприличные выражения отец знал.
- Я к тому, что вернись до того, как мы снова выйдем в море, - предупредил старший брат.
- Да-да, - отмахнулся Кензо и выбрался из палатки, пока Хироси не принялся поучать его, что делать. То, что отец носил рыбу в японское консульство, то, что после этого он возвращался с таким лицом, будто только что пил чай с самим Хирохито... В него с детства вбили некое уважение к японскому императору, но факт, что тот правил страной, которая сейчас воевала с США, оказался весомее. Неважно, что там думал отец, Кензо твердо решил оставаться американцем.
Впрочем, когда мимо прошел японский патруль, он был вынужден поклониться. Это умение в нем тоже воспитали с детства. Старший патруля решил, что он тоже из Японии и поклонился в ответ, чего никогда бы не сделал в присутствии хоули. Никакой гордости от этого Кензо не испытывал, наоборот, его это злило, но показывать, что у него на уме он не мог.
По пути через Гонолулу он кланялся ещё несколько раз. Для того, кто не знал город и тех, кто не знал о произошедших в городе переменах после пришествия Восходящего Солнца, его маршрут мог показаться хаотичным. С тех пор как всю еду было приказано сдавать на общественные кухни, все стихийные рынки, возникавшие тут и там, были признаны незаконными. Иногда япошки их закрывали. Но чаще всего, торговцы относились к отправке на работы по рубке пальм как к вынужденным расходам.
Торговали рыбой (Кензо лично видел, как этим занимался старик Дои), клубнями таро, где-то продавали рис и свежие овощи... короче, нужно было знать обходные пути. Ещё нужно было знать, где, что покупать, иначе снимут даже последнюю рубаху. Нынче всё было именно так: жизнью общества руководили те, у кого была еда.
Но Кензо шел не за покупками. Работа на "Осима-мару" обеспечивала его едой вполне нормально. Еды хватало даже для продажи. Если бы ему захотелось кокос, он мог обменять на него летучую рыбу. Ему не нужно было выкладывать за еду пухлую пачку долларов. Если у тебя было достаточно денег, купить можно было всё, что угодно. Только это "достаточно" росло с каждым днем. Все вокруг отчаянно торговались. До Кензо отовсюду доносилась ругань на самых разных языках.
Увидев светловолосую девушку, он замер. Неужели..? Подойдя ближе, он добавил к общему хору ругательств пару своих, потому что ошибся. Он уже начал думать, что впустую тратил время. На это он лишь пожал плечами. Как он мог тратить время впустую, если делал то, что хотел?
В тот момент, когда он уже решил, что найти Элси Сандберг ему не удастся, он её нашел. Она тащила тяжелый на вид рюкзак, но что именно она несла, было невидно. "Разумно", - подумал Кензо. Нельзя носить еду в открытую. Чем голоднее становились люди, тем легче они решались на грабеж.
Кензо помахал девушке рукой. Какое-то время Элси думала, что он махал не ей.
