совсем не вижу, они так без меня замуж повыходят. Томила уж затяжелела, ей тревоги напрасные не надобны. Да с её сыновьями у меня всё ладится… Теперича у меня семья, Зорька. Понимаешь? Большая, крепкая семья. Родители мои рады-радёхоньки — внуков полный терем, сноха ласковая. Чего мне ещё надобно? Я здесь серебро то заработаю, пущай меньше, чем в походах, да всё ж к семье ближе.

— Твоя воля, Ивар, — улыбнулся Баровит. — Счастья желаю тебе да твоей семье дружной. Дадут Боги, свидимся.

— Свидимся, — кивнул Ивар.

Дверь распахнулась, с крыльца сбежал темноволосый мальчик, закрутился в поисках. Заприметив Ивара, бросился к нему со всех ног.

— Тять, матушка каши наварила, к столу звать велела! — закричал он. Подбежав к Баровиту, мальчишка улыбнулся: — Здорово, Баровит Демирыч! А ты к нам в гости?

— Здравствуй, Радей. Эка как вырос ты! А я вот к Радмиле шёл, отчима твого заприметил да решил поздороваться зайти, — улыбнулся Зорька. — Ладно, добра вам.

— Тебе тоже, — кивнул Ивар. — Давай-ка, сынок, мы матери яиц наберём, держи корзинку.

* * *

Отворив калитку, Волот ступил на широкий двор. Тишина. Расписные ставни ещё не сняты, не венчают облачка дыма печную трубу. Понимая, что никто не обрадуется вестям, кои он принёс, Волот тяжело вздохнул, постучал в дверь. Но никто не спешил отворять ему. Вновь постучав, погромче, витязь прислушался — тихие шаги стали ему ответом. Дверь опасливо отворилась, явив бледный лик хозяйки.

— Волот? — округлив глаза, пролепетала девушка.

— Здравствуй, Варварушка, — широко улыбнулся витязь, — ты прости, что с постели поднял. Муж-то дома? Покличь, будь добра.

— Ты зайди, — предложила хозяйка, распахнув дверь и протянув руку в пригласительном жесте.

— Нет, я на крыльце подожду, мне ещё пол-Камула объехать надобно.

Варвара побледнела ещё сильней, кивнула в ответ и скрылась за дверью. Долго Волоту ждать не пришлось, Ждан выбежал на крыльцо, на ходу затягивая пояс.

— Стряслось что? — спросил он, усаживаясь на ступени рядом с другом.

— Ариманы на границе озорничают, — негромко ответил Волот. — Собирайся, сегодня выступаем.

Ждан переменился в лице, нервно убрал со лба тёмно-русые локоны. Подумав о чём-то, повернулся к другу, всмотрелся в его глаза.

— Хочешь по очам воспоминания прочесть? — догадался Волот.

Ждан отвёл взор, хмуря брови.

— То не просто набеги малые, — шепнул он. — В воспоминаниях твоих ожесточённые бои. Чьими очами зрил?

— Нянькиными, — сдался Волот. — Дед через Баровита передал, что войной пахнет.

— Как же? — Ждан сжал плечо друга. — Что же, я лик чада свого не увижу? Варвара зимой родить должна… Волот, как быть?

Волот поморщился, убирая с плеча ладонь друга, вытянулся во весь рост.

— Чего спрашиваешь? Макошь уплела так. А не ехать ты не можешь. Ты не просто дружинник, ты витязь — Боги наказали тебе покой Тархтарии хранить. Посему прощайся с женой да родичами. После обеда к вратам Камула выходи.

— Да как же? — шепнул Ждан, провожая друга взглядом.

* * *

— Да как же?! — взмолилась мать, схватив Радмилу за руку. — Сызнова в поход? Доча, далась тебе эта служба!

Радмила молча высвободила руку из материнских объятий, подошла к сундуку. Открыв крышку, вынула подкольчужник. Младшие сёстры боялись и пискнуть, округлив глаза, наблюдали за ней и родителями. Брат — пятилетний малыш — крепче обнял деревянного коника, удивлённо уставился на всхлипывающую мать. Глава семейства подошёл к дочери, осторожно опустил крышку сундука.

— Радмила, — сказал он тихонько, — я с Демиром говорил о тебе. Он сказал, что любой дружинник службу оставить может, коли на то его воля будет.

— Верно, — кивнула лучница, прищурив огненные глаза, — вот токмо воли на то моей нет.

— Отчего? — Игорь хотел коснуться её плеча, но дочь резко отступила, ухмыльнулась.

— Отчего? — Радмила смерила отца взглядом, уперев руку в бок. — Запамятовал, тятенька, как я в дружине оказалась?

— То супротив воли моей было, — осёк Игорь. — Тогда кочевники земли наши жгли, селения разоряли. Ты заместо меня в ратники подалась, ни меня, ни мать не послушав. Теперича всё не так. Теперича ты можешь остаться дома, а границы хранить без тебя есть кому.

— Зорька ясно сказал — будет война, — заявила лучница, — а значится, через месяц, может, два изберут князя. Что велит князь? А, тятенька?

Игорь переменился в лице, непроизвольно сжал на груди рубаху.

— Верно, — кивнула Радмила, — князь наберёт ратников — по одному мужику с каждого двора. От нашей семьи пойдёт либо Милояр, либо ты. А зять наш у вдовствующей матери единственный сын. Тогда либо ты берёшь на себя его сестёр да мать, либо он берёт нас. Один мужик такую ораву не потянет, тятька. Что ещё хуже, ни ты, ни он на войне не бывали, крови не видели. Поляжете там…

— А коли ты поляжешь? — выдал Игорь, бледнея.

Радмила молча подошла к стене, сняла с крючка налучье.

— Коли я полягу, то ничего не будет, — сказала она, проверяя камни для заточки и ножницы. — А вот потерять кормильца — беда для всей семьи. Посему мне идти к границам. Из семей, в коих дружинники есть, никого боле не забирают.

— Радмила, — тихонечко позвала мать.

— Не надо, — осекла она, вновь открыв сундук, — лучше собраться подсоби.

— Ты сызнова спасаешь меня? — выдал отец, буравя взглядом расшитые ножны сакса.

— Всех, — поправила Радмила. — Брата, сестёр, мать, тебя. Мне есть за что биться. За три лета я чего токмо не повидала, через что токмо не прошла… К тому же братья мои дружинные, дорогие друзья, коим жизнью обязана, — все за Тархтарию встанут. Как я смогу в тереме отсиживаться, зная, что они жизни там отдают? Нет, тятька, смирись, мой путь — воинский.

Мать взвыла, зажав руками рот. Брат жалобно захныкал, испугавшись. Расправив широкий кожаный браслет, Радмила вложила в каждый кармашек острые заточенные ромбы. Лезвия прятались в толстой бычьей коже, оставляя лишь закруглённые концы с проделанными для пальцев отверстиями. Протянув отцу руку, лучница приложила к предплечью браслет:

— Подсоби ремни затянуть.

— Откуда ж у тебя оружие такое диковинное? — удивился отец.

— Сама придумала, — улыбнулась Радмила, — а Гроздан выковал… пчёлки.

— Пчёлки, — шепнул Игорь, затягивая ремешки. — Я тебе стрел дам да ещё один лук… Продавать не стал, для тебя оставил.

— Благодарю, — пролепетала Радмила, всматриваясь в лицо отца, стараясь сохранить его в памяти.

* * *

Заря расползлась по небу. Чёрная кромка горизонта расслоилась, рассыпалась на сотни человеческих силуэтов. Огромное войско, коему, казалось, не было числа, приближалось к Кийскому острогу.

— Неужто все к нам? — прищурившись, рыкнул Рагдай.

— Думается, треть на Ергу вновь пойдёт, — ответила Родослава, всматриваясь в бойницу.

— Треть? — удивился Рагдай.

— Ариманы к Велибору Касимычу ещё не