Шрифт:
Закладка:
– Да, аэропорт отписался по нашим запросам. Итак, Виталина Рауде прилетала в Красноярск из Паланги в октябре, за два месяца до ограбления холдинга. Обратный билет у неё был тридцатого декабря. Получается, она жила в нашем городе два месяца. Согласно показаниям Андрея Долженко, Виталина шантажировала Юргиса. Данную информацию проверить теперь не представляется возможным, это лишь наши предположения.
– Значит, пусть литовские коллеги ищут её и допрашивают.
– На каком основании, товарищ полковник? Нам ей нечего предъявить. Даже если литовская полиция найдёт её, Виталина не скажет им правды о цели своего визита. – Ответила Валентина.
– Ладно, черт с ней! Меня больше волнует покушение на Колосовского и убийство Миллер. Про ограбление забудьте уже.
Валентина и Игнат вернулись в свой кабинет. Лисицына рассказала стажёру о звонке Анны Рауде и о трудоустройстве в холдинг Савицкой. Все ниточки тянулись к нему, к Отто... При полном отсутствии прямых улик в отношении него.
В середине января Валентине пришла запрашиваемая информация по зарубежным партнёрам холдинга: судимостей нет, перелётов в интересующий период – тоже. Снова тупик...
Ей пришла идея позвонить Ингрид Фишер для более детального расспроса о загадочном Клаусе Майере. Валентина позвонила Анне и пригласила её в отделение.
Анна приехала возбужденная: она опаздывала в офис на занятия, но не смогла отказать Лисицыной.
– Валентина Васильевна, завтра Борис летит в Кёльн, там полностью парализована работа филиала холдинга. Если необходимо, он приедет сейчас.
– Анна Александровна, нам необходима ваша помощь. Сначала я хотела, чтобы вы позвонили Ингрид. Но поездка Бориса изменила мои планы. Я прошу вашего содействия следствию.
– Да, конечно. Мы готовы! Скажите, что от нас требуется? – спросила Анна.
– Мы не можем раздобыть информацию о Клаусе Майере. Ингрид утверждает, что он жив, только во всех базах сведения о нем двадцатилетней давности. Нам передали данные десятков Клаусов, только эти люди никакого отношения не имели к детскому дому в Кёльне и к Ингрид.
– Я вас поняла... Вы хотите, чтобы Борис поехал к ней, я правильно понимаю?
– Да, именно так. Возможно, встреча с ней не состоится, но я буду благодарна, если Борис Михайлович поедет в Кёльнский детский дом для выяснения его личности.
– Но ему не предоставят эти сведения, вы же понимаете?
– Понимаю. Мы составили официальное прошение о содействии следствию на имя директора этого детского дома. Надеюсь, они предоставят достоверную информацию, что стало с Клаусом.
– А почему нельзя позвонить сейчас? И спросить её?
– Во-первых, я набрала её номер несколько раз, только она не отвечает. А во-вторых, официальный документ на бумаге для комитета предпочтительнее.
Анна была расстроена предстоящим отъездом мужа. От одной мысли, что теперь по меньшей мере месяц ей придётся спать одной в холодной постели, становилось тоскливо. С мужем подробности следствия Анна старалась не обсуждать: вспоминать Ирину, подозревать Хельгу или Отто она не решалась вслух.
Борис тоже молчал и не поднимал тему расследования в разговорах с женой: он был уверен, что ей ничего не известно!
Анна передала мужу запрос в детский дом от Лисицыной, который перевела на немецкий по её просьбе. Она еле сдерживала волнение за Бориса: определённо, сотрудничество со следствием, повышало риск для его жизни.
Глава 26.
Борис вызвал такси. В этом районе Кёльна за все время работы холдинга в Германии он был всего несколько раз. Линденталь – самый западный городской округ Кёльна. Ингрид Фишер проживала в районе Зюльц. Он славился обилием школ и других учебных учреждений. Здесь же находился средневековый замок на воде, а также старинный детский дом, в котором ждали распределения в приемные семьи поступившие дети.
Борис сохранил адрес и телефон Ингрид в заметках смартфона. На телефонный звонок фрау не ответила. Он показал водителю такси адрес. Тот утвердительно кивнул и тронулся от центральных улиц в переулки жилых районов. Проехав уютный сквер, автомобиль остановился возле дома по указанному адресу. Борис попросил водителя подождать.
Небольшой, аккуратный двухэтажный дом был рассчитан на несколько семей. Борис постучал в одну из дверей, но хозяева не ответили. Из второй двери выскочила женщина средних лет, невысокая, в накинутой на плечи куртке, с тойтерьером на руках. Собака заливалась раздражающим лаем.
– Добрый день. Ингрид Фишер? – спросил Борис женщину по-немецки.
Она заплакала, выпустив собаку из рук. Когда фрау успокоилась, Борис повторил вопрос. Он подумал, что женщина страдает из-за потери приемной дочери – Ирины.
Сначала незнакомка подозрительно разглядывала Бориса, а затем спросила, для чего ему понадобилась Ингрид. Борис ответил, что у него важное дело к и обсуждать подробности с посторонними ему бы не хотелось.
– Она умерла несколько дней назад... – женщина снова начала всхлипывать.
– Как? Как это произошло? – Борис оторопел от услышанного.
– Отравилась! Приняла огромную дозу снотворных и успокоительных препаратов. Бедные дети... У неё три приемных сейчас, не понимаю, о чем Ингрид думала?
Борис не мог поверить услышанному! Неужели мать способна пойти на такой шаг? Однозначно, здесь что-то случилось. Борис начал расспрашивать соседку Ингрид о подробностях её смерти, только женщина заверила его, что дело не возбуждали и признаков насилия при вскрытии не обнаружили.
Удручённый, он вернулся в автомобиль. Таксист ждал его. Борис указал ему адрес детского дома и попросил ехать туда.
– Валентина Васильевна... – он позвонил капитану Лисицыной во время пути. – Ингрид умерла, отравилась таблетками.
– Господи! Это сделали эти трое… Ян, Хельга и Клаус. Борис Михайлович, будьте осторожны, прошу вас! Я настаиваю на вашем возвращении домой!
– Не могу я вернуться. У меня работа здесь полностью развалена, это, во-первых. А во-вторых, я еду в детский дом. Наверняка у них есть личное дело Клауса, фотографии...
– Вы понимаете, что они убирают свидетелей, безжалостно, хладнокровно? Не пощадили Ирину, не пожалели приемную мать!
– Товарищ капитан, именно поэтому мне нужно все узнать о нем! Почему ни я, ни отец не знаем причины его поступков в отношении нас?
Лисицына нервно шагала по кабинету в ожидании звонка Бориса. Он пообещал позвонить сразу же после разговора с директором.
Охраннику при входе в детский дом Борис по-немецки объяснил цель своего визита. Бегло прочитав бумагу, заверенную комитетом, тот проводил его к директору учреждения.
Борис, не теряя ни минуты на сантименты, попросил личное дело Клауса Майера, Хельги Кауфман и Яниса Шварца. Высокую, крепкого телосложения женщину
