еще что-то, а затем вытаскивает съемку из переулка. Кадры здесь темные и зернистые, но можно разглядеть фигуру высокого мужика в маске, который хватает Уиллоу и тащит ее к машине.

– Кто-то схватил ее, – злобно рычит Мэл. – Кто-то, твою мать, забрал ее. Куда, черт возьми, они делись?

– Дай мне секунду. – Пальцы Вика порхают по клавиатуре, он использует записи с камер наблюдения по периметру, а также с дорожных, чтобы отследить машину и выяснить, куда похититель Уиллоу ее увез.

Мы с Мэлисом наклоняемся ближе и обмениваемся взглядами, высматривая машину, в которую ее затолкали. Время летит. Каждая просранная секунда отдаляет нас от того, чтобы кинуться спасать Уиллоу, и я просто ненавижу это дерьмо.

– Кто забрал ее?!

В голосе Мэла звучит неподдельная ярость, и я понимаю, что он чувствует.

Мы, по крайней мере, знали, чего хотел Илья. Мы ему насолили, и он планировал использовать Уиллоу, чтобы добраться до нас. Но это? Черт его знает, кто это. Мы думали, что она будет в безопасности после смерти Ильи, иначе мы бы ни за что не выпустили ее из виду.

Мэлис сжимает спинку стула Виктора так сильно, что кожа на спинке начинает протестующе скрипеть. Его челюсть сжата, а взгляд напряженно устремлен в экран.

– Мы не должны были позволять ей уезжать отсюда, – бормочет он. – Мы должны были оставить ее жить с нами. Внимательно наблюдать за ней. Не спускать с нее глаз.

Он говорит так, будто вот-вот окончательно сойдет с ума, и я знаю, что они с Виком думают о том же, о чем и я.

Мы не можем потерять нашу девочку.

43. Уиллоу

Багажник маленький и тесный, и как бы я ни пыталась извиваться, не могу сильно пошевелиться. Из-за мешка на голове мне не хватает воздуха, и каждый вдох получается поверхностным и наполненным паникой. Сердце колотится так сильно, что, клянусь, я слышу его сквозь гул автомобильного двигателя. Я понятия не имею, куда меня везет мой похититель и чего он хочет, но мои мысли возвращаются к разговору Рэнсома об Иксе. И о том, как братья сказали, что им нужно приглядывать за мной на случай, если тот решит добраться до них, причинив боль мне.

Так в этом дело?

Способа узнать наверняка нет, и от этого все становится еще хуже.

Я роюсь в багажнике, насколько это возможно со связанными за спиной руками, пытаясь найти что-нибудь, хоть что-нибудь, за что можно было бы ухватиться и использовать как оружие. Может, когда похититель выпустит меня, я смогу как-нибудь напасть на него и сбежать.

Я пытаюсь подсчитать, как долго мы едем, далеко ли он меня увозит, но в багажнике сложно ориентироваться. Это будто бы искажает мое восприятие времени.

Машина наконец останавливается, и может прошло десять минут, а может и весь час.

Я слышу, как открывается дверца машины, как кто-то выходит. Слышу звук приближающихся шагов, и в животе, вызывая тошноту, бурлит адреналин. Когда он откроет багажник, у меня будет совсем немного времени, чтобы попытаться сбежать.

Как только багажник открывается, я вскакиваю и бросаюсь вперед. Из-за того, что я ничего не вижу, все становится намного сложнее, и я спотыкаюсь, выбираясь из багажника. Сильно ударяюсь о землю и пытаюсь отползти, но кто-то хватает меня прежде, чем я успеваю отползти хоть немного.

Меня дергают назад, сильная хватка стискивает мою руку и выворачивает плечо. Я сопротивляюсь, пытаясь найти хоть какую-то слабину в путах, но затем ощущаю холодное прикосновение чего-то твердого и металлического к своей спине.

Пистолет.

Я мгновенно замираю, страх подступает к горлу, как желчь.

Багажник захлопывается, и пистолет сильнее вжимается в мое тело.

– Иди, – говорит низкий мужской голос, который я не узнаю.

У меня нет другого выбора, кроме как послушаться, поэтому я делаю шаг, затем другой, позволяя ему вести меня куда-то вслепую. Наши шаги отдаются эхом, кажется, пространство большое и открытое.

Может, гараж? Или что-то в этом роде.

Он ведет меня за собой несколько минут, затем ворчит:

– Стоп.

Я подчиняюсь, и он протягивает руку, чтобы открыть дверь. Когда мы проходим, поверхность под моими ногами меняется, переходя с гулкого бетона на что-то похожее на линолеум.

Думаю, мы находимся в каком-то здании.

Секунду я раздумываю, не позвать ли на помощь, но потом отбрасываю эту идею. Оно того не стоит. И, к тому же, этот парень вряд ли повел бы меня под дулом пистолета с мешком на башке, если бы вокруг были люди. Он подталкивает меня вверх по трем лестничным пролетам, а затем ведет вниз по коридору.

Мы проходим через еще одну дверь, затем я чувствую, как мужчина хватает меня за плечо. После толкает меня вниз, и на секунду я паникую. Мое тело напрягается в ожидании удара об пол. Но вместо этого задница приземляется на сиденье стула, и похититель привязывает меня к нему, после чего срывает мешок с моей головы.

Свет заливает мне глаза, ослепляет. Я быстро моргаю, пытаясь приспособиться к внезапному потоку яркости, после того как столько времени провела в темноте. Когда зрение начинает понемногу привыкать, я понимаю, что на меня направлен большой луч света с небольшого расстояния. Это единственный источник света в помещении, и из-за него остальная часть комнаты кажется темной и расплывчатой.

Я вижу, как темный силуэт моего похитителя перемещается по комнате, но не могу разглядеть его лица в темноте. Слышу, как он что-то бормочет себе под нос, а затем раздается щелчок. Через несколько секунд до меня доходит, что это щелчок фотоаппарата.

Он что, фотографирует меня?

У меня мурашки бегут по коже, и я лихорадочно оглядываю полутемную комнату, пытаясь найти какой-нибудь выход из положения. Я почти ничего не вижу, а веревки завязаны слишком туго, чтобы можно было освободиться.

Нет. Только не это. Пожалуйста, только не снова.

Я едва унесла ноги от Ильи. На самом деле, мне просто повезло, что начался пожар, в результате которого он оказался под балкой, когда здание начало полыхать. Только так я смогла сбежать и остаться невредимой. Во второй раз мне так не повезет.

Ужас растет, оставляя кислый привкус во рту и заставляя мой желудок скручиваться. Когда меня похитили в тот раз, это уже было достаточно плохо, и после первого раза справиться со вторым ничуть не легче. Если уж на то пошло, этот раз еще хуже, поскольку я знаю, насколько малы мои шансы.

На этот раз