***

Начал с наводящего вопроса Наркому вооружения:

- Товарищ Ванников! Расскажите про станки и оборудование, выпускаемые вашими предприятиями. Кратко.

- Наряду с универсальным технологическим оборудованием и станками для народного хозяйства и других наркоматов оборонного значения, мы выпускаем в большом количестве специальные станки для оружейно-пулеметного и патронного производства.

- Инструмент?

- На заводах вооружения были созданы крупные цехи режущего и мерительного инструмента высокой точности, которые поставляют свою продукцию не только для текущего производства и для нужд народного хозяйства, но и в мобилизационный запас.

- На каком заводе наиболее развито подобное производство?

- На Ижевском, товарищ Сталин. Станки, оснастку и инструмент ижевцев - знают машиностроители по всей стране.

Перевожу взгляд на Директора вышеназванного предприятия:

- Товарищ Новиков!

- Слушаю, товарищ Сталин…

- Сколько рабочих у вас в инструментальных цехах?

- Около пяти тысяч.

- А сколько вы производите инструмента для других заводов? В процентах?

- Режущего и измерительного инструмента, а также разных приспособлений для внешних потребителей мы готовим примерно три-четыре процента от всего выпуска. И ещё двенадцать-пятнадцать - на обновление мобилизационных запасов…

Интересуюсь:

- То есть за счёт мобрезерва, можно прямо сейчас увеличить на пятнадцать процентов отпуск инструмента в Наркомат боеприпасов?

- Можно, товарищ Сталин.

Думаю:

«Слава Марксу – почин уже есть».

Оглядывая других директоров предприятий:

- У вас такая же картина, товарищи?

После коротких рапортов выяснилось, что те тоже могут за счёт мобрезервов увеличить отпуск расходного инструмента на десять-двадцать процентов. Разница только в числовых показателях.

Кулаком по трибунке:

- Мало, товарищи… Очень мало! «Три-четыре процента», это не серьёзно. Получается, что ваши предприятия, куда вложены гигантские народные средства - работают не для народов нашей страны… А сами на себя!

Ещё раз кулаком по трибунке и затем размашистый жест:

- Нужно половину, или даже семьдесят пять процентов от вашего общего выпуска! За месяц надо увеличить поставки в Наркомат боеприпасов вдвое, за три месяца – в десять, за полгода – в сто раз.

Дав время осознать мои заявки, спрашиваю:

- Такое реально, товарищи?

Новиков:

- Переведем часть инструментальщиков на сверхурочные работы, придержим обновление мобилизационных запасов… Увеличим отпуск режущего и измерительного инструмента в Наркомат боеприпасов вдвое. Может быть, даже втрое… Дальше – всё, товарищ Сталин!

Сдвинув брови:

- Что значит «всё»?! Давайте вместе искать выход, а не опускать руки.

Ванников:

- Выпуск не удастся увеличить, не сократив производство основной продукции Наркомата – стрелкового оружия.

После этих слов, перехожу собственно «к телу», ибо ранее была всего лишь «прелюдия»:

- А что если пересмотреть сам принцип?

Ванников переглядывается с Новиковым, тот с директорами других предприятий. Затем, все в обратном порядке недоумённо пожимают плечами… Когда очередь дошла до Наркома вооружения, тот хлопая ресницами:

- Извините, товарищ Сталин… Но хотелось бы разъяснений по поводу «принципа».

За мной не заржавело:

- Предприятия Наркомата, оставив себе выпуск авиационного, снайперского оружия – как самого сложного…. А так же отдельные детали – вроде стволов и пружин, остальную «стрелковку» - передают на предприятия народного хозяйства? Или, даже вообще – в артели?

Пока народ переглядывался, вновь задаю вопрос Директору Ижевского завода:

- Товарищ Новиков? Сколько производит станков ваш станкостроительный цех? Раздельно: для собственных нужда и «на сторону»?

- В месяц, товарищ Сталин, мы изготовляем более ста специальных станков для собственных нужд и ещё двести станков - народному хозяйству. В ближайшее время месячный выпуск станков для народного хозяйства доведем до трехсот.

- Всего получается четыреста?

- Получается четыреста.

- А если бросить большинство рабочих - занятых производством оружия, на станкостроение? Удастся ли увеличить производство специальных(!) станков втрое?

Сперва задрав глаза к потолку, затем быстро ответил:

- Думаю… Уверен, что удастся.

Следующий вопрос:

- Смогут ли получившие эти «лишние» двести станков предприятия народного хозяйства и артели – компенсировать прекращение производства стрелкового оружия предприятиями Наркомата вооружения?

Получаю очень осторожный ответ:

- Сомневаюсь, товарищ Сталин. Оружие – это очень сложное изделие.

- А если конструктивно и технологически они будут намного проще привычных вам винтовок и пулемётов?

***

Пока тот голову ломал, соображая как ответить так - чтоб товарищ Сталин не обиделся и, не отправил его на долгий срок в «дереводобывающую» промышленность - обращаюсь к другой «целевой аудитории», сидящей несколько поодаль от грозного начальства:

- Товарищи оружейники! Вы про патрон «уменьшенной мощности» знаете?

Почти сразу же:

- Знаем, товарищ Сталин!

- Под него первым делом нужен карабин с болтовым затвором, магазином на десять-пятнадцать патроном, с откидным штыком, как на японском «Арикака» Тип 44, прицельной дальностью до 600-800 метров и прямым выстрелом не менее трёхсот.

Это так сказать – «синица в руках».

- Главные требования – надёжность, конструктивная и технологическая простота, дешевизна. Чтоб за исключением ствола, конечно, этот карабин могли производить на среднеоснащённых предприятиях народного хозяйства… Срок с сегодняшнего дня и до серийного производства – полтора месяца.

Увидев враз посерьёзневшие лица, вопрошаю:

- У кого какие идеи, товарищ?

«Идей» было не так уж и много и все они крутились вокруг вышеупомянутого японского карабина с откидным игольчатым штыком – который «на половину дешевле нашего, трёхлинейного». Однако, я сим не был удовлетворён от слова «не совсем» и продолжал сидеть с каменно-непроницаемым кисляком на роже лица Реципиента…

И выстрелило!

Встаёт такой ничем не приметный мужичок «критического возраста» и представляется:

- Михаил Дмитриевич Кочетов, инженер-конструктор Тульского оружейного завода.

Это имя повторяю, мне ни о чём не говорило. Однако слегка кивнув, дал понять что внимательно слушаю.

- Товарищ Сталин! Берусь подогнать под патрон «уменьшенной мощности» малокалиберную винтовку «ТОЗ-8». Вы уж поверьте мне: большей конструктивной и технологической простоты – просто не бывает! Да и на надёжность её пока никто ещё не жаловался.

Удивившись:

«А сам то чё не сообразил, прогрессор х@ев?», спрашиваю:

- А у вас получится, товарищ Кочетов?

- Конечно! Ведь я же её создатель и скрытые резервы своей винтовки знаю…

Уже совсем по-другому на него глядя:

«Так вот ты какой – северный олень!».

Кто ж не знает про эту «мелкашку» под патрон кругового воспламеняя, из которой во времена СССР стреляли в любом школьном тире?

Рисунок 29. Однозарядная малокалиберная спортивная винтовка образца 1932 года ТОЗ-8. В разобранном виде.

Естественно на уроках начальной военной подготовки мы её разбирали-собирали и чистили после стрельбы, поэтому эту конструкцию я очень хорошо себе представляю. Действительно – проще только железный топор, приваренный к железному же лому и прикрученной же к нему же люминиевой проволокой, консервной банкой с гайками «на тринадцать»…

«На фига гайки?».

Шоб ОНО(!) гремело.

Одна ствольная коробка из цельнотянутой трубы чего стоит!

Вернее – ничего не стоит, по сравнению с мосинской.

А спусковой механизм…

Патрончики со свинцовой пулькой, кстати, мы пацаны тырили и запилиливали из них всякие сравнительно продвинутые стреляющие самоделки, наравне с примитивнейшими «поджигами». Так вот: у этих самопалов я видел спусковые механизмы и куда более