Лотнер медленно выходит из меня и ставит на пол. Его глаза осматривают моё тело, а затем он надевает боксеры обратно и выходит из комнаты. Без объяснений. Без извинений. Без каких-либо слов.

Ещё одна одинокая слеза скатывается по щеке. Это всё, что я позволяю себе. После быстрого похода в ванную, я скольжу в постель рядом с Оушен. Прижав её к себе, я закрываю глаза и жду, когда в моём мире всё снова начнёт обретать смысл.

ГЛАВА 30

5 июля 2013 г.

Голубые ирисы.

— Доброе утро, — шепчет он.

Оушен больше не лежит со мной, она перекатилась на другую сторону кровати и сейчас, уткнувшись носом в грудь Лотнера, всё ещё спит. Я не помню, как он пришёл прошлой ночью сюда. После нашей внезапной «встречи» у него в кабинете, я чувствовала себя измотанной, поэтому неудивительно, что я не слышала его прихода.

— Доброе, — осторожно улыбаюсь я. — Думаю, ты ей нравишься.

— Я сейчас в раю, — отвечает Лотнер и целует Оушен в лоб.

Я тоже, но мой рай только иллюзия.

— Эм, природа зовёт, — говорю я и выпрыгиваю из постели.

Как бы соблазнительно не было вернуться обратно в кровать к голубым ирисам, я выхожу из ванной и спускаюсь вниз. Сегодня прекрасное утро, и я никак не могу насладиться открывающимся видом. Я чувствую себя богом, окруженным красивыми цветами и тихим умиротворением, который сверху взирает на остальной мир. Отсюда этот огромный город выглядит таким маленьким. Возможно, вот для чего эти выходные — попробовать вкус рая, почувствовать его тишину. Могу ли я заниматься любовью с Лотнером и всё ещё выйти замуж за Дэйна? Это вообще соизмеримо то, что мы делаем сейчас? Это занятие любовью или просто выпуск эмоций, медленное прощание?

— Чай?

Повернув голову налево, я вижу Лотнера, держащего в руке чашку.

— Спасибо. Оушен ещё спит?

— Да, — он делает глоток кофе. — Чем займёмся сегодня? Пасифик Парк? Студия Юнивёрсал? Аквариум?

Так, значит, вот как это будет? Прошлой ночи никогда не было. Точно так же, как и нашей встречи на ступеньках. Вот так оно и будет, когда вернётся его невеста? Отведёт ли он её наверх и займётся с ней любовью, будто он не трахал меня недавно у стены в своём кабинете?

— Мы должны поговорить.

Он вздыхает и подходит к перилам, развернувшись спиной ко мне.

— Ты права, должны. Я начну первым.

Эм… хорошо….

— Ты вообще когда-нибудь собиралась сказать, что у меня есть дочь?

Оу! Как я понимаю, мы снова возвращаемся к этой теме. Он не думал о том, чтобы спросить меня об этом до сегодняшнего дня?

— Думаю, собиралась.

Он поворачивается ко мне и опирается о перила.

— Ты «думала»? И что это должно означать?

— Означает, что я не знаю. Означает, что после того, как я три раза облажалась с попытками сказать тебе об этом, то подумала, что, наверное, будет лучше сказать, когда она уже немного подрастёт.

— Подожди… три раза? Ты пыталась рассказать мне два раза, — хмурится Лотнер и смотрит на меня.

Я смотрю в свою кружку и качаю головой.

— Три раза. Почти сразу после моего первого похода к доктору я пошла к тебе домой, — я смеюсь. — На самом деле я не собиралась сразу говорить тебе о своей беременности. В тот момент я думала, что ты с Клэр и последнее, что мне хотелось, чтобы ты бросил её из-за того, что я беременна. И я знала, что, если бы ты так и поступил, то никогда бы не признал, что это была настоящая причина, — я делаю успокаивающий глоток чая. — Я не хотела погрязнуть там. Я думала, что так поступила моя мама и не хотела, чтобы то же самое повторилось со мной.

— Тебе казалось, что быть со мной — это «погрязнуть»?

— Да… то есть… нет. Я хотела быть с тобой и хотела, чтобы ты тоже хотел быть со мной, я просто не знала, осталось ли всё ещё это желание у тебя.

Он проводит рукой по волосам.

— Так для тебя это было нормальным решить быть со мной ПОСЛЕ того, как ты узнала, что беременна моим ребёнком, но я должен был решить, что хочу быть с тобой ДО того, как я узнаю об этом?

Ох чёрт! Он прав. Я никогда не думала об этом в подобном ключе. Дурацкие мозги беременной.

Он смеётся, но смех похож на смех человека, который находился на грани сумасшествия.

— Господи, Сидни! Я выбрал тебя. Я выбрал тебя с самого начала. Выбрал ещё, когда никто из нас не знал, что ты беременна. Но ТЫ, однако, НЕ выбрала меня.

— Я бы выбрала, — шепчу я.

Он наклоняется немного вперёд, приложив руку к уху, будто не слышит меня.

— Прости, что ты сказала? — кажется, он не может убрать сарказм из своей интонации.

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Я сказала, что выбрала бы тебя, если бы знала, что всё то, что я знала о своих родителях, оказалось просто ложью. Моя мама спала с кем попало, забеременела, сделала аборт. Я не была ребёнком медового месяца. Я была ребёнком, зачатым вне брака, и моя мама собиралась избавиться от меня. Всё, о чем я думала многие годы это, что мне нужно что-то представлять из себя, чтобы я могла почувствовать какую-то завершённость, и мне бы никогда не пришлось полагаться на мужчину, как делала это моя мама. Знаю, она любила нас, но я всегда думала, что она живёт, сожалея о многом. Но теперь я знаю, что это не правда. Когда у неё появились мы с Эйвери, это изменило её жизнь, но в хорошую сторону. Мы дали ей цель в жизни, благодаря нам она оставила свой след на Земле, и он больше, чем какая-либо работа или успех, которые она когда-либо могла получить, — я закрываю глаза, глубоко вдыхаю, а потом снова открываю их. — Знаю, что это сейчас не имеет никакого смысла, но моё сердце выбрало тебя, мой мозг просто его не слушал.

Его рот открывается, а потом закрывается, когда слышится голос Оушен через открытое окно кухни.

Я подпрыгиваю и бегу в дом.

— Доброе утро, милая.

Она улыбается и протягивает руки. Я поднимаю её, покрываю поцелуями и крепко обнимаю.

— Вафли со свежими фруктами? — спрашивает Лотнер, глядя только на Оушен.

Её светящиеся от счастья глаза и неотразимая улыбка становятся ответом