как будто держит невидимая рука, пока наши ноги мягко не опускаются на землю.

— Что это за дичь? — я спрашиваю Пола, испытывая облегчение и сильное впечатление.

— Я могу управлять гравитацией, — говорит он, пожимая плечами. — Я никогда не делал этого с объектом такого высокого роста, как вы, но рад сообщить, что это сработало.

Я похлопываю его по руке, затем вздрагиваю, когда мое плечо пронзает боль.

— Мы нашли его, — кричит Джозефина, выходя из собора с парой студентов, на руках у них бессознательный, покрытый сажей Бром, его нагота прикрыта чьим-то пальто.

— О, слава богу, Бром, — говорю я, и мы с Кэт подбегаем к нему, когда он опускается на землю.

— Бром, проснись, Бром, — говорю я, опускаясь рядом с ним на колени, похлопываю его по щекам, проверяю пульс и не нахожу. У него несколько ожогов на руках и одной стороне красивого лица.

Кэт рыдает, подходит к нему с другой стороны, берет его за руку и сжимает ее.

— Давай, Бром, пожалуйста, — хнычет она.

«Бром», — мысленно говорю я ему. «Я знаю, что ты поступил храбро и благородно, знаю, что ты всегда думал о самопожертвовании, но на этом твоя история не заканчивается. А лишь начинается. Начинается жизнь с нами».

Я снова легонько шлепаю его по щеке, и он вяло дергается.

Затем делаю то, чего поклялся никогда не делать.

Я кладу на него руки, закрываю глаза и направляю в него всю оставшуюся энергию. Он не может умереть, он не может быть настолько далеко за завесой, он…

Внезапно он задыхается, его глаза расширяются. Смотрят на меня, и на мгновение кажется, что я снова совершил ту же ужасную ошибку, вернул человека из мертвых, нарушил главное правило.

Но затем его взгляд смягчается, и он улыбается мне, его грудь вздымается при вдохах.

— На мгновение я заглянул в твои мысли, — с трудом выговаривает он сквозь кашель хриплым голосом. — Должен сказать, ты еще сложнее, чем я думал. И ты думаешь о сексе гораздо чаще, чем следовало.

Я смеюсь над этим, и меня охватывает неподдельная радость.

— Да, когда вы двое рядом, трудно не возбуждаться, — говорю я ему, смотря на Кэт, которая улыбается от уха до уха.

Пол рядом со мной откашливается, и я поднимаю на него взгляд.

— Да, Пол?

Он просто качает головой, сдерживая понимающую улыбку.

— Профессор Крейн, — ко мне подходит Марта. — Я тоже могу помочь. Я научилась лечить. Могу вылечить ваше плечо и ожоги Брома.

— И я снял защитные чары, — говорит Марк. — Послал ворона в город, чтобы сообщить им о случившемся. Уверен, что полиция скоро будет здесь.

— Мы уже здесь! — я слышу знакомый крик. Встаю на ноги и оборачиваюсь, увидев Фамке, Мэри, подругу Кэт, и нескольких констеблей, скачущих к нам верхом.

— Какого черта? — бормочу я себе под нос.

— Фамке, Мэри! — кричит Кэт, бросаясь к ним.

Я наклоняюсь и помогаю Брому подняться на ноги, обнимаю его, чтобы тот не упал, придерживаю пальто, улавливая обрывки их разговора. Оказывается, Фамке знала, что что-то не так, и несколько раз приходила в школу, чтобы проведать нас, но чары ее не пускали. В конце концов она поделилась с Мэри своими подозрениями, что во время полнолуния что-то должно произойти, и как только Сара уехала, они отправились в город, поговорили с новыми констеблями и все объяснили. Они были за воротами с середины ночи, обходили территорию, пытаясь проникнуть внутрь. Только когда Горуун и ковен были убиты, вся магия, защищавшая кампус, наконец-то дала сбой.

— И что теперь? — говорит Бром.

— В смысле? Разве тебе не нужно завершить какую-то сделку со всадником?

Он слегка улыбается мне и качает головой.

— Гессенец теперь мертв. На самом деле это все, чего он хотел. Умереть настоящей смертью на своих условиях и никогда больше не быть использованным.

Я улыбаюсь.

— Так ты свободен?

— Я свободен, — говорит он, прижимаясь ко мне. — Но вот что я тебе скажу: как только мы выберемся отсюда, то отправимся прямиком в Нью-Йорк и купим самую большую кровать, какая только бывает. И ты ни слова не скажешь, если я накрошу там. Понял?

— Да, сэр, — отвечаю я ему, сдерживая улыбку. — Конечно, все это стоит денег.

— Ну, все эти драгоценные камни в футлярах в соборе стоят немало, — говорит Бром. — Как жаль, если они исчезли в огне.

Мои глаза расширяются. Мы оба поворачиваемся и бежим обратно в здание, а все вокруг в шоке кричат нам вслед. Нам удается разбить пару витрин, распихать драгоценности по карманам и выбежать обратно на улицу.

— Ребята, с вами все в порядке? — спрашивает нас один из полицейских.

— Лучше не бывает, — говорим мы оба в унисон, похлопывая себя по карманам и проверяя, хорошо ли спрятаны ли драгоценности.

— Уверены? — спрашивает он, прищурившись. — Потому что ты обожжен, а у тебя плечо вот-вот отвалится.

Мы с Бромом переглядываемся, быстро вспоминая, что имеем дело с миром, находящимся за пределами колдовства.

— Вы правы, нам нужно сходить на осмотр, — говорю я. — Где наша школьная медсестра? Джозефина? Может, и тебя заодно осмотрим, Кэт.

Кэт подходит ко мне, и я обнимаю ее за плечи, пока Джозефина уводит нас из этого ада за угол, подальше от любопытных глаз полиции.

— Знаете, я буду рада покинуть это место, — шепчет Джозефина. — Вы останетесь в Сонной Лощине?

Я смеюсь.

— После того, как вылечимся, мы сядем на лошадей, уедем отсюда и никогда-никогда не вернемся.

— Прощай, Сонная Лощина, — говорит Кэт. — Без оглядки.

Глава 37

Бром

Прошлой ночью, когда я заключал сделку со всадником, я не был уверен, что он выполнит ее. Одно дело предполагать, что рукопожатие является обязательным при таком раскладе, и совсем другое — ожидание, что злой дух действительно выполнит обещание.

Но, как я выяснил, Гессенец вовсе не был злым духом. Он был просто солдатом, который давным-давно погиб ужасной смертью и с тех пор хотел