как смерть, мы платим и тд в отпуск поехали, а ты недовольна?». Не могла ей объяснить. И я раньше, когда я была на юге, на море, с одним взрослым ходила ночью на море, на набережную и тд, а в Алупке такого не было, и меня не пускали, так как у меня аллергия на жару, я днём не гуляла почти, а они гуляли, а вечером меня не пускали, но со мной не шёл никто. Ну и однажды мама такая: «Иди, сходи за мандаринами», как сейчас помню. И было как раз темно. Я пошла, так грустно было, но так хорошо, так одиноко, темно везде. Прошлась, нет их нигде. Купила уголь, там надо было ещё, иду назад, а у нас был котёнок, короче, во дворе, и сбежал в этот день, и я вижу впереди несколько парней, двое, и рядом с ними котёнок наш. Я подошла за котёнком, они такие: «Это наш» Я говорю: «Нифига, мой». Забрала, ну и мы с ними познакомились. Стояли, общались

Кирилл, 19:47

— Взрослые?

Ника, 19:47

— Нее. Мне было 16, им 17–18. Ещё друг их подошёл потом, ну и обменялись контактами, а у меня было две страницы в вк. Я им сказала: «Ну у меня две странички, на основную пишите», и ушла. Прихожу, и мама подождала, пока никого не стало на кухне… Надо было сваливать тогда. Она подошла, говорит: «Ну что, купила мандарины?», я говорю: «Их не было». Она начала говорить, что этого не может быть, что мандарины везде есть. Ну я огрызнулась, что зачем мне врать. Потом она меня хватает и такая: «Зато ты врешь, что у тебя не одна страница», и, короче, за шею меня схватила и так надавила, что я охренела аж. Потом сука, дала пощёчину, я вообще выпала, и она, блять, ушла. Ну и назвала шлюхой, что типа сразу с тремя и тд

Кирилл, 19:51

— Тебя?

Ника, 19:52

— Да

Кирилл, 19:52

— Ууу, это очень-очень жёстко

Ника, 19:52

— Это самое жёсткое, что было между нами. Ну там ещё было, но да

К моим глазам подкатывают слезы, в голове пульсирует. Мои раны не зажили, сколько бы я не отрабатывала их с психологами.

Кирилл, 19:52

— Сестры сдали?

Ника, 19:52

— Сестры? Не. Она, короче, с кухни слышала, оказывается, как я разговаривала. Там не стены, а лозы винограда были. С парнями теми я так и не общалась, хотя очень даже хорошие мальчики были, реально. Без всяких намёков общались

Г.С.

Кирилл, 19:54

— Это очень жестко, Ника. Услышать такое от мамы, это жесть. Мы с Костей постоянно сремся, я могу его так обозвать, заломить, я понимаю, что нельзя, но прям бесит иногда, матерюсь прям на него… В твоём случае я не знаю, что сказать, мне стало грустно немного, я не знаю, может реально у тебя маму это всё бесит

Ника, 19:55

— Ну да, думаю. Мы сегодня с Даней дрались, ну он пытался там что-то, я дак могу только одно ему сказать: «Какого фига девочек бьешь?»

Г.С.

Кирилл, 19:56

— Не, если мы с ним сремся, то тут жесть, какие драки, но это я, думаю, пока что, потом дружить будем, наверное

Ника, 19:57

— Поняла. Да да, мою маму все бесит, и все из-за того, что я с парнями общалась. Такая интересная) может, с девочками? Дак хорошо. Только она, когда мы с девушкой моей той у меня в гостях были, сказала, что хер она больше сюда придёт, заниматься херней такой. Какоооой, мы тогда даже ничего не делали? Короче пиздец

Кирилл, 19:57

— Погодь, она знала, что ты… Того, на темной стороне луны?

Ника, 19:57

— Ахаххааах. Не знала, конечно, но, видимо, думала что-то про меня, ибо я иногда спрашивала, как она к этому относится

Кирилл говорит, что пошел кормить брата, и я передаю ему приятного аппетита, а Костя в голосовом отвечает мне: «Спасибо», что очень и очень мило. Я понимаю, что на меня накатывает то состояние, когда я хочу выплеснуть все эмоции в один момент, и не тащить их за собой, и спрашиваю у Кирилла разрешения рассказать еще одну историю, на что он, конечно же, дает добро.

Ника, 20:06

— Это уже после попытки, но я знала, что будет рецидив. Я познакомилась с парнем, Илья, он в пункте есть нашем, я тебе про него еще расскажу. Скажу только то, что он меня запугивал по началу, даже очень. Но было до жути интересно

Кирилл, 20:07

— Как?

Ника, 20:07

— Знакомство начал с того, что знал мою школу и цвет любимый, а потом уже начал типа: «Я знаю, где живешь», и то, я говорю: «Ну, скажи». Он не говорил. Однажды написал, и квартиру даже, потом звонил, хотя номера не было и говорил что-то искаженным голосом. Ну и однажды позвонил и сказал, что меня в почтовом ящике ждёт сюрприз. Я тогда в художку ходила, но меньше, ибо из-за депрессии ничего не могла и меня еле вытащили уже. Я, в конце, дома уже писала работы, прикинь? И я вижу автобус, оттуда выходит парень в оливковых штанах, лицо у него знакомое. Короче, я пишу ему: «Это ты был?», он такой: «Нет». В итоге оказалось, что в этот момент он вышел и пошёл ко мне домой. И вот, ключи от ящика есть только у папы. Это очень плохо. Я пришла из художки, говорю типа: «Было что-то для меня?», мама такая, с гордо поднятой головой прошла мимо и сказала: «Я прочитала, разорвала». Меня сразу в гнев бросило. Я не знала, что там было, и мне было не интересно, если честно, но какого фига, реально? Мы начали орать друг на друга, а в тот момент я уже переоделась в ночнушку. Я начала забирать у неё листочки, которые остались, она меня бьет в ответ. Она взяла и из окна их выкинула, я вообще охуела. Обулась, куртку накинула, в ночнушке одной в такую погоду, как сейчас вышла. Она блять из окна смотрит, ржет. Я что-то нашла, собрала, прихожу, она дверь закрыла и не открывала, пока папа, наконец, не подошёл. Пришла я, легла, и меня так колотило от злости, а мы с ней еще орали дальше из комнат разных друг на друга, что я взяла лезвие, спутник покупала тогда, оставшиеся с попытки. Это было через 6–7 месяцев после нее. Не все зажило хорошо, ну и я по старым… Ой, аж больно