Шрифт:
Закладка:
Разведчик получил необходимые адреса явок, пароли и шифры, по фотографиям запечатлел в памяти физиономии контрагентов в Вильне, Москве, Саратове, Ростове и Кисловодске. Выучил выходные данные шифровальных книг, запомнил и еще обилие вещей, без которых не прожить в чужой стране с чистого листа. Одним словом, получил необходимый «багаж», как говорится, — на всю оставшуюся жизнь…
* * *
И теперь, следуя полученным инструкциям Абвера, Ширяеву требовалось сделать тайник-закладку самых нужных, загодя бережно собранных документов. Эти разрозненные странички, а также кальки чертежей и схем рассованы по конторским папкам, на полках в каморке инженера. Наконец, Роман Денисович нашел себе занятие, которое привело в порядок мысли и успокоило нервы. Через час, — на столе лежала увесистая кипа бумаг. Пришлось отрезать от рулона обрезиненной ткани, лежавшего про запас, ощутимый кусок в метр длиной. Плотно упаковал в три слоя, собранную техдокументацию и перевязал сверток просмоленной дратвой.
Предстояло вынести сверток за пределы депо и спрятать в давно заготовленном месте. Но и на этот случай у Ширяева было все предусмотрено. Инженер выложил из маленького чемоданчика, с коим большинство машинистов отправляются в поездку, технологический инструментарий: пломбир, коробочки с пломбами, рулетку, кронциркуль, линейки, складной метр и еще нужные для поверок и технического контроля вещи. Упаковка тесно заполнила пространство чемоданчика, замочек еле защелкнулся.
Часы показывали десять двадцать. За время после планерки Романа Денисовича никто не потревожил, наверное, думают, что тот занят расчетами по экономии электроэнергии или еще какой канцелярской ерундой. Ну и пусть так считают…
По выкладкам агента, коли все идет по задуманному плану, — Пахряев уже успел передать Лошаку «смертные принадлежности», а теперь должен забрать нательную рубаху старика. До двенадцати парень обязан успеть…
Ну, а пока развязка не наступила, и Тэошники еще не подняли тревогу, следовало поспешать, — быстрей перепрятать секретные бумаги. И Роман Денисович покинул рабочий чуланчик.
И как все здорово сложилось, нарочно не придумать, — инженера, как по наитию вчера занесло на деповские очистные сооружения. Там и размещался приготовленный заранее тайник: и за пределами депо, и доступ свободный… А теперь никто и не подумает, чего это Ширяев среди белого дня подался к станции очистки… Проверять пошел…
Вот и осложнение… По выходу из конторы Романа Денисовича окликнул парторг депо Николай Николаевич Ламонов, партиец стал придираться, почему «партию» не соизволили пригласить на совещание по электроэнергии. Мол, дело это политически серьезное, можно даже внести отдельную строку в социалистическое соревнование, типа — «Экономь энергоресурсы», ну, и настроить для этой цели цеховых партгрупоргов, да и, подгрести до кучи другой деповской актив. Точить лясы с парторгом времени не было, Роман Денисович отделался парой фраз. Он сказал, что расчеты до конца еще не выверены, а когда будут готовы, тогда и состоится расширенное совещание, с приглашением деповской общественности. Пожав сухую ручонку парторга, Ширяев поспешил к переходу через главные пути.
Как таковой, насосной станции на очистных сооружениях не было. Но для нее уже построили врытый в землю закуток кирпичной кладки, со сливной канавой посредине. До войны планировали там проложить трубы и установить оборудование. Роман Денисович, согнув голову, спустился по осклизлым порожкам внутрь, осмотрелся в полумраке… Присел на корточки и перочинным ножом выковырнул из стены влажный кирпич. За ним было пустое пространство. Ширяев переложил туда обрезиненный сверток, обратно заложил нишу, а щели замазал сырой землей. Для приметы — как раз сверху над тайником проходила средняя балка кровельного перекрытия. Обмыв запачканные руки в весело журчащем сточном ручейке, расправив спину, Роман Денисович облегченно вздохнул и даже весело крякнул.
Глава 10
День, с утра сулящий быть солнечным и безоблачным, внезапно нахмурился. Небо стали заволакивать серые тучки, на глазах набирая синюшный оттенок и сырую тяжесть. Недавно ярко сиявшее солнце, стало тускнеть, прячась за сизую вуаль, а вскоре и вовсе затаилось за плотную наволочь. Подул влажный резкий ветер, верхушки деревьев заметались отчаянно в безудержном канкане. Заморосил легкий дождик, раздались далекие раскаты грома, почудилось, что ливень прошел стороной. Но небо продолжало темнеть, заполняясь кудлатыми тучами, сгущенными до фиолетовых тонов. И вдруг, раздирая со скрежетом и треском небосвод, рванул ослепительный зигзаг молнии, а следом за ним раздался оглушительный раскат грома. Через минуту последовал еще один огненный разряд, потом другие, а на землю хлынули безудержные потоки — разверзлись хляби небесные.
Худо человеку, попавшему посреди пути под проливной дождь. В минуту Роман Денисович вымок до нитки. Единственное разумное действо, что предпринял инженер, так спрятал Walther в чемоданчик. Не хватало еще, чтобы контуры пистолета явственно проступили сквозь мокрые одежды, облепившие тело противной холодной пеленой. Ширяев напропалую, не разбирая дороги, стараясь, не оскользнуться на хлюпающем травянистом ковре, рванулся в сторону ближайшего укрытия.
Но вот и спасительный павильон пригородного полустанка — «ожидаловка», так звали это строение из досок-шалевок местные жители. Не он один оказался под спасительным кровом в нежданный июньский ливень, не он один как мокрая курица, растопыривая руки и ноги, пытался укротить уже начинавшийся озноб. Печальное зрелище представляют собой люди, которых, как из ведра, с головы до ног, окатило ледяной водой. Слаб и беспомощен человек перед неукротимой стихией и бесполезны жалкие потуги противостоять силам природы.
Но инженеру по оборудованию не стоит печалиться, так как быстро изыщет способ обсохнуть, а каково придется нечаянным сотоварищам в дощатом сарайчике… Планы людей порушены, ну не садиться же в пригородный литер в таком неприглядном виде, волей-неволей придется плестись обратно «до дому, до хаты».
Но, «короток июньский дождь», — будь Роман Денисович поэтом, непременно бы использовал эту фразу в очередном лирическом опусе. А так, выглянув наружу и ощутив живительные потоки тепла, излученные светилом, сквозь разрывы туч, Ширяев поспешно зашагал на склад топлива, к пескосушилке.
И вот, раздевшись до трусов, инженер развесил на веревках вдоль жарочной печи потерявшие вид брюки, гимнастерку и майку, промокшие ботинки поставил в открытую духовку. И ему ничуть не стыдно женщины оператора, которая тоже в неглиже — мужская майка-безрукавка, поверх ситцевой юбчонки. Да «песочница» сама, увидав плачевное состояние мужчины, указала на вервье, укрепленное, как специально для него. Ширяев прислонился спиной к теплой печной кладке и стоял так, впитывая живительный жар, пока не вспотел, как в парилке.
