Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Записки прижизненно реабилитированного - Ян Янович Цилинский

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Перейти на страницу:
для мужчины! — ответила балерина с раздражением и подумала: «Я мучаюсь, а он бахвалится!»

Василий почувствовал враждебность в ответе, но не знал, как смягчить балерину. Он устал. Сил на трудный разговор у него не было. Больше всего хотелось склонить свою голову к ней на колени и услышать «мальчик мой маленький» или еще что-то такое же нежное. Чтобы делать хоть что-то, он произнес, понимая всю ненужность своих слов:

— Отличная сдача экзаменов поощряется. Мне полагается повышенная стипендия.

Татьяна молчала. Она готовила свой ответ. Он был жестким и решительным. Туда входило все наболевшее: упреки, обида и требование бросить медицинский институт. Ее вывел из задумчивости призыв студента:

— Таня, иди ко мне! Разве тебе плохо со мной? — Он просил, умолял и надеялся разом покончить с отчуждением.

Василий обнял Татьяну и привлек к себе. Балерина на секунду поддалась его порыву, но тут же окаменела. Она поняла грозившую ей опасность:

«Сейчас тело охватит сладкая слабость и начнут подгибаться колени. Я забуду обо всем на свете. Вася поднимет меня на руки и понесет к кровати. Наступит минута счастья. За нее можно все отдать! Но потом он станет холодным и далеким, а я останусь одна со своим горем. Его нельзя будет ни в чем убедить. Передо мной встанет стена молчания и равнодушия. Нет! Этому не бывать!» — Татьяна вырвалась из объятий Василия.

— Таня! Что с тобой? — воскликнул студент, обескураженный ответом балерины на ласку. — Улыбнись, моя хорошая!

— Чему мне улыбаться? Твоей повышенной стипендии? — машинально сказала Татьяна. Ответ был оскорбительным, но балерина не думала о его смысле. Она говорила только для того, чтобы выиграть время. Татьяна растеряла слова, которые приготовила для Василия, и не знала, с чего начать. Они вертелись в сознании, но не складывались во фразы.

Происшедшее больно ранило Иголкина. Он вспомнил о другом времени. Ожили картины их встречи в вагоне и сказочное путешествие в Звенигород. Захотелось вернуть безграничное и заполняющее всю душу счастье и непоколебимую веру в таинственно-прекрасное, к огням которого летел их поезд.

— Таня, собирайся! Мы едем в Звенигород! — сказал Василий нежно и решительно.

Балерина радостно встрепенулась. Она узнала своего Василия. Вспомнились синие лесные дали и прозрачная река, журчащая на перекате. Как и тогда, она стояла по пояс в чистой воде. Сверху смотрели холмы Звенигорода. Хотелось окунуться и плыть, но сдерживал страх перед холодом. Прозвучал талое студента: «Не бойся, Танюша. Страшно только решиться. Холодно будет всего одно мгновение, а потом станет хорошо. Окунись и плыви. Ну!»

Татьяна повиновалась и победила страх. Она решилась начать говорить. Слова были готовы сорваться с уст. В них не было больше обиды и озлобления. Все стало простым и ясным. Они владели бесценным даром любви. Их жизнь принадлежала этому чувству. Все остальное рядом с ним было недостойным, мелким и жалким.

«Вася, вернись в Царство нашей Любви! Мы будем жить в ее сиянии. Это наша вселенная, радость и мечтания. Нет больше ничего на свете!» — хотела позвать балерина. Внезапно она вспомнила его отчужденные глаза, которые так часто видела в последние два месяца. «Василий лгал, когда уверял: «Человек, которого вы полюбите, будет счастливей всех королей». Он и меня и себя обманывал, — промелькнуло в сознании. — Ему не нужна моя любовь. — Ей представился облик ушедшего в себя Василия. — Он со мной не считается! Мне нет места в его душе и сердце! Так было, и так будет всегда! Ничего не изменится! Мамочка права тысячу раз!»

У Татьяны померкло в глазах. Показалось, что, еще повинуясь студенту, она бросается в воду. Пришло ощущение полета и падения. Приближалась поверхность реки. Боковым зрением она увидела, как мелькнули холмы Звенигорода, затем ее обдало холодом. Холод не проходил. Она оказалась не в чистой воде Москвы-реки, а в отвратительной тине лагеря. Несколько женщин барахтались в этой грязи и извергали проклятия. Балерина включилась в бессмысленную ссору, вспыхнувшую между лагерницами. Ее засосала трясина прошлого. Как и другие, она металась, выкрикивала грязные слова и задыхалась в бессильной злобе отчаяния.

Иголкину казалось, что он очутился на концерте на Медном Руднике. На сцене была не изящная и целомудренная балерина, его недоступная мечта, а остервенелая и похабная лагерница, утратившая остатки совести и потерявшая всякий стыд. Нос у Татьяны удлинился. Лицо стало некрасивым. На Василия лился поток лагерной брани.

Автор позволит себе отступление. Матерная и лагерная брань соотносятся между собой примерно так же, как доброе старое привидение с чудовищами из современных фильмов ужасов. Человек, не побывавший в лагерях, об этом не догадывается. Недавно во вполне приличное московское общество пришла мода на мат. Что делать, мода капризна, своенравна и непредсказуема. Мат звучал во время застолий, в компаниях. Хорошенькие женщины, жеманясь и кокетничая, произносили бранные слова. Мужчины не делали пропусков в анекдотах. Все выходили за грань дозволенного и наслаждались сладостью греха. Милые, веселящиеся люди не ведали, что из слов, которыми они так беспечно играли. как из кирпичиков, создан чудовищный фольклор. Эта словесность впитала в себя самое грязное и отвратительное, что есть в человеке: цинизм, богохульство, разврат, рабство, предательство, жажду крови, подлость, насилие, примитивность остервенелого зверя — весь позор лагерей.

После уроков Светланы Иголкин до отвращения ненавидел и всеми силами изгонял из себя лагерную брань. Студент выбирался на берег из мерзости прошлого. Теперь на него из любимых уст лился мутный поток. Татьяна не только извергала проклятия, но и била Василия по лицу. Он не отворачивался и не защищался. Из разбитых губ текла кровь. Намечался синяк под глазом. Боль не чувствовалась. Осквернялось все святое, рушилось царство любви, все катилось в пропасть. К Иголкину пришло охватившее его вчера бессилие. Перед глазами все плыло, бежали фиолетовые полосы. Он не мог остановить балерину и удержать от позора. Не говорил он и самого главного, что любит Татьяну, будет любить и никогда не сможет выкинуть ее из сердца.

Балерина возвратилась в свое прежнее прекрасное обличье. Она перестала наносить удары и смолкла, а потом подняла взор на студента и сказала усталым голосом:

— Вася, куда ты меня завел? — и продолжала с презрением: — Ты заманил меня в Царство Любви и бросил. Обменял на пустые мечты. Ничтожество, ты не умеешь любить! Ты предатель! Проклинаю тот день, когда мы встретились! Запомни, что я тебя ненавижу! Уходи и не ищи встреч со мной. Сил моих нет на тебя смотреть, — добавила она, словно просила о милости.

Вечером Василий был в церкви апостола Филиппа у Арбатских ворот в Филипповском переулке.

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Перейти на страницу: