Шрифт:
Закладка:
— Обложил, как волка флажками. Кстати, не прими за личный выпад, просто для уточнения границ. Ты говоришь, чтобы в твоих силах было — а ведь я их и не знаю. Слышал, что силы бога зависят от количества верующих и их искренности. Но твои Храмы (уж не обижайся) в этом Мире далеко не главные, на Земле так и вовсе не припомню…
— Не жди, что я буду откровенничать со смертным касательно божественной природы и тонкостей сил. Одно скажу — до какого-то момента то, что ты слышал, справедливо. Но как только бог выходит на уровень общепланетарного божества, то есть такого, чьи адепты есть во всех племенах и странах мира — эта зависимость от прихожан резко снижается. У меня так и вовсе нет жёсткой привязки даже к какому-то определённому миру, этот уровень я уже давно перерос. Мои интересы сейчас не отдельные души и не племена — а миры и скопления миров.
Кажется, Арагорн ляпнул больше, чем хотел — или только сделал вид? Бросив на меня ещё один пламенный взгляд, он продолжил:
— Что до мест поклонения… Как сказал клирик одного из главных богов вашей Земли — храм должен быть из рёбер, а не из досок. Когда какой-то шейх сидит около рулетки и вопит: «О, боже, пусть будет КРАСНОЕ!» — он к кому, на твой взгляд, обращается? К своему Аллаху, который азартные игры вообще запрещает? Как бы не так! И, поверь мне, молитва эта очень сильная и предельно искренняя! Вот, кстати, и о храмах из камня. У одного вашего, земного, бога есть резиденция, город целый — Ватикан называется. Одна. А у меня? Лас-Вегас, Монте-Карло, десяток менее известных широкой публике центров по всему миру, оборот каждого из которых в разы больше, чем у известных торговых центров? Что же до часовен и малых храмов — на каждом вашем рынке стоит сооруженьице с игровыми автоматами.
— Ага… даже вот оно как… Хорошо, теперь по пункту три. То, что ты в чужую статую вселился — под нарушение не подпадёт, надеюсь? Поскольку сделал ты это до того, как моё желание услышал.
— Об этом не беспокойся, вопрос улажен. Недёшево мне это обошлось, но игра того стоила.
Ага, уже поверил. Уж больно физиономия у него довольная для такого расклада. Небось совсем недорого это встало, а то ещё и прибыль какую-то поимел, жучара божественный.
— Ладно, а что там по заданию?
— Тоже позже. Иди пока по тропке, когда время придёт, я за тобой приду. Отведу к костру, познакомлю с земляками и коллегами, там и подробности расскажу. А сейчас — мне пора.
С этими словами Арагорн исчез, безо всяких спецэффектов. Только что вот сидел, как скала, — и вот уже никого нет, и кажется, будто никогда не было. Я собрал пожитки и двинулся дальше, куда вёл меня добытый в бою амулет. Когда начало смеркаться, я снова сошёл с тропы на показавшуюся подходящей поляну, развел огонь — не для тепла, а для уюта, поужинал и сидел, задумчиво глядя в небо поверх костра и макушек деревьев напротив. К моему ещё не очень яркому в сумерках костерку опустилась на корточки знакомая фигура. Вот уж любитель в чистом поле из-за угла выйти! Присел так, как будто давно уже тут рядом болтался, хоть ещё несколько секунд назад никого, крупнее сойки, в радиусе полусотни метров не было.
— Помнишь наш разговор про желания? — зачем-то опять начал тот же разговор, что и утром, Арагорн.
— Это который из?
— Про исполнение одного желания в обмен на работу. Кстати, заметь, такое предложение делаю не всем, кое-кто то же самое даром выполняет или по обязанности.
— Помню, и то количество оговорок, которое на это самое желание уже наложено — тоже.
— Ну, стало быть, время пришло для той самой работы.
Какое-то нехорошее ощущение дежа-вю. Или для него много времени прошло, и он не помнит, что именно мне говорил, а что нет? Или просто его приложило чем-то основательно? Или это подстава какая-то? Проверим на повторяемость ответов.
— Ты меня ради этого из Резани выгнал столь скоропостижно?
— И для этого тоже. Тем более что городишко через три дня после твоего ухода орки в осаду взять должны. И от твоего там присутствия результат не изменился бы, а вот свободу манёвра тебе бы это урезало сильно. Ладно, принципиальное согласие есть. Посиди пока у костерка, я за остальными схожу.
Волевым усилием подавив размышления о судьбе Резани и своих знакомых в этом городе — всё равно вернуться вряд ли бы позволили — решил проверить свою готовность к неведомому заданию. Так, снаряжение всё на себя, мало ли. Ножи метательные, которые как раз для такого случая делал, поверх прочих вещей положить. Правда, только полторы дюжины мне их сделали, ну да ладно. Перекусить ещё на всякий случай, или хватит уже съеденного ужина?
Все вещи собраны, рюкзак подо мной, глефа пристроилась между ног. Ждать — очень скучное занятие. Я, надев капюшон и укутавшись плащом, сам не заметил, как задремал. Как-то вдруг оказалось, что мой угасающий костерок сменился странным костром того места, которое Спутник определял, как родственное Грани. Вечерний туман, заботливо укутывавший на ночь длинные и тонкие, как у моделей, ноги сосен, тихо шелестящих ему какие-то непонятные двуногим комплименты в благодарность за заботу, обернулся необычным туманом этого загадочного места или же мира. Вроде бы туман густой, а видеть почти не мешает. Нет, метрах в тридцати перестаю различать детали, в пятидесяти и вовсе всё начинает расплываться, но при этом стойкое ощущение, что туман густой и почти непрозрачный. Странная двойственность чувств.
Из этого вот тумана выпала, споткнувшись, фигура всё того же типа в пернатом плаще, которому я вручил когда-то свой трофей. Похоже, для него туман совсем непрозрачен. Рядом с ним таким же образом нарисовалась высокая фигура в доспехах. Броня, обтянутая тканью, латы на руках и ногах, шлем у пояса, светлые волосы почти до плеч.… Так это же девушка! И симпатичная, только очень взъерошенная и сердитая.
Появление этих действующих лиц почему-то совсем не удивило, как будто так и надо. Более того, воспринималось всё как-то отвлечённо, словно бы кино смотрю. Вот Шаман (как его там, Дмитрий, что ли?), сказав что-то неразличимое своей спутнице, подошёл к
