— «смерть» — повреждение клетки, влекущее её преждевременную гибель путём аутолиза. Аутолиз — от др.-греч. αὐτός — «сам» и λύσις — «разложение, распад» — это самопереваривание или саморастворение клетки, происходящее под действием её собственных гидролитических элементов. Гидролиз — от др.-греч. ὕδωρ «вода» + λύσις «разложение» — это… шучу. О гидролизе придётся гуглить самостоятельно, а то там есть ещё дохрена терминов, последовательная расшифровка которых может привести нас к новому изданию БСЭ в рамках одной сноски. Некроз бывает внутреннего и внешнего происхождения, но в данной главе речь идёт о втором. Ещё есть шесть морфологических типов некроза, описывать их бессмысленно, они легкодоступны, но конкретно в тексте Душной описывает неинфекционный гангренозный некроз.

Глава двадцать четвертая

Свежая кровь

/10 июля 2030 года, Праведная Республика, г. Душанбе/

Катрин неподвижно лежала на прозекторском столе и ждала, когда же я начну. А я задумчиво изучал набор скальпелей из душнилия.

У нас так много душнилиевых инструментов из хранилищ НИИ «Биоарх», что даже не совсем понятно, куда их девать. И я не могу сказать, что они дерьмо, напротив, очень хорошее качество и продуманный дизайн — вампиры не экономили на инструментарии.

Вот, потихоньку расходую наборы, но это займёт, по предварительной оценке, целую вечность. А место на складах занимают, копят пыль и отвлекают моих ассистентов.

— Хм… — беру я трубку трансфузионной системы и вдеваю в неё иглу десятого калибра, то есть имеющую внешний диаметр 3,4 миллиметра. — Что ж, начнём…

Вместе с Винтиком и Шпунтиком вставляю в вены Катрин иглы, после чего нажимаю «Пуск» на трансфузионном аппарате.

Цитринитас уходит в бак, а взамен него приходит рубедо.

Изменения происходят буквально на глазах: вокруг места проникновения рубедо кожа сразу же обретает невероятно здоровый оттенок, решительно оттесняя неестественную бледность. Это хороший знак, как я считаю.

Затем, как и ожидал, началось преобразование внутренних органов под новую систему снабжения.

Я прямо дохуя всего узнал, когда вскрывал мертвецов с цитринитасом — система перестраивается радикально, с формированием дополнительных и растворением лишних органов.

Нигредо и альбедо на такое были неспособны, поэтому мне сильно повезло, что я напоролся на оборотней. Органы оборотней способны вырабатывать альбедо, в малых количествах, но зато неограниченно долго. Мертвец, наполненный альбедо, но не имеющий органов оборотня, не сможет вырабатывать альбедо и может навсегда лишиться наличного запаса при повреждении сосудов — это было несовершенство, которого я сумел избежать благодаря моим любимым оборотням.

— Я чувствую себя… лучше… — поделилась ощущениями Катрин. — Я чувствую жизнь, повелитель…

— Это иллюзия, — покачал я головой. — И лучше бы тебе не питать её, так как это очень опасная иллюзия. Ты мертва, Катрин, и всегда будешь мёртвой — этого уже, увы, не изменить.

— Но чувство… — произнесла она.

— Это чувство иллюзорно, — перебил я её. — Кажется, что да, ты жива, но это неправда. Ты чуть ближе к жизни, несомненно, но лучше бы тебе не считать себя живой.

Главное свойство, отличающее живого от немёртвого — способность к самовоспроизводству. Искусственно поднятые немёртвые этого свойства лишены, а естественная нежить, типа лича или вампира, имеет это свойство с кучей оговорок.

Шанс зачать с живой женщиной у меня есть, но он очень низок, по причине неопределённых факторов, поэтому надо буквально посвятить себя ёбле с самыми разными женщинами. Тут поможет только большая статистика — догадка подтверждена исследованиями Захара. Он вообще уверен, что я бесплоден, что установил с помощью экспериментов с искусственным оплодотворением, но я-то знаю, что всё работает, надо просто подключать большую статистику.

Вампиры — это вообще отдельная история. Во-первых, это изначально люди. Во-вторых, у них в ДНК есть некроген, ответственный за весь пиздец. Изначально живые, с каждым поколением они утрачивали признаки жизни, но упорно сохраняли способность к самовоспроизводству. В итоге мы имеем странный вид, имеющий абсолютно все признаки нежити, но самовоспроизводящийся как живые.

Самое любопытное тут то, что они до сих пор, несмотря на всё произошедшее, способны иметь общее потомство с живыми людьми обоих полов, а на выходе всегда получаются Бладрейны (1) ебучие — дампиры. И дампиры охуенны — они лишены почти всех недостатков вампиров, солнце у них молниеносный анафилактический шок не вызывает, на серебро им похуй, выглядят и ощущают себя как люди, то есть кушают нормальную еду и нормально спят. Дополнительный бонус — живут неопределённо долго.

Только есть у дампиров один неочевидный минус — они как мулы, то есть бесплодны. Но самый главный минус — что для людей, что для вампиров, дампиры являются последними пидарасами в комнате, поэтому их принято уничтожать на месте. Я специально узнавал у моих комнатных кровосись — у них есть кровный закон, запрещающий дампиров как класс, под страхом такфира, то есть исключения преступника, породившего дампира, из общества, как правило, с летальным исходом.

«Определённо, мне кажется, что Дар прикалывается над нами», — подумал я, вспомнив, как именно было переведено это «отлучение».

Когда нужное количество рубедо оказалось в сосудах Катрин, я вырубил трансфузию и приказал ассистентам извлечь из неё иглы.

— Характеристики, — приказал я и тут же получил предложение посмотреть стату Катрин. — Ох, ебать!

Налицо резкий и качественный прирост характеристик, а также соответствующая прибавка к боевым навыкам — это корректировка навыков с учётом возросших физических характеристик.

— Ну, знаете ли… — изрёк я и нервным движением извлёк из кармана сигарету. — Катрин, ты теперь машина! На тебе пахать и пахать!

Впрочем, самое главное — это почти живой румянец на коже лица. Вот вроде, если не вглядываться, выглядит совсем как живая, но если вглядеться, то почти сразу заметен эффект «зловещей долины». (2) Поэтому мы никогда не станем полноценно близкими для живых. А если и станем, то только для тех, у кого что-то не в порядке с башкой. Для обывателя нормально бояться трупов, ненормально, когда он начинает испытывать к трупу какие-то положительные эмоции, например, сексуальное влечение.