– Дыши, постарайся дышать, – сказал он и Паркер начал дышать. Также он обнаружил, что сидит на стуле, а в офисе полны разгром.

– Мосс, как все прошло?

Вместо ответа напарник достал из кармана диспикер, сжал его пальцами и тот рассыпался, как песчаный камушек.

– И с твоим то же самое.

– А наш товар?

– Целехонький. Но все электронные метки, понятное дело, рассыпались.

– А чем это так?

Мосс вздохнул.

– Какой-то особый боеприпас. Странно, что ты уцелел. Я-то… физиология у меня другая.

– У меня тоже другая, – усмехнулся Паркер и закашлялся. – В госпитале перепрошили. Второй раз ламинитовый заряд, видимо, не действует. А где… эти?

– Отозвали их. Я уже думал всё, ты лежишь, все двери выбиты. А они раз – и исчезли.

– И что теперь делать будем?

– Домой пойдем. Ты идти-то сможешь?

– Думаю смогу. Только, как мы такси закажем?

С этими словами Паркер достал из кармана свой диспикер и легко раздавил его пальцами, он расслоился и просыпался на пол.

– Ничего, что-нибудь придумаем. Поднимайся.

103

Вечер этого дня Паркер помнил плохо, все больше какими-то урывками. Мосс все время пил, практически без остановки и все время висел на диспикере. Паркер отказывался от предложении Мосса ударить по проблеме высоким градусом, поскольку и без того чувствовал себя по каким-то дурманом.

Пару раз он выходил в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало и не всякий раз он мог увидеть там что-то целостное. Очень, очень все это напоминало ему те краткие вспышки сознания, после того случая, когда их взвод накрыло тритиновым боеприпасом.

Однако теперь он ходил на своих ногах, его даже не покачивало, хотя по всему телу то тут то там он ощущал, как будто большие ожоги. Однако эти ощущения были мимолетны и на коже в этих местах не возникало даже легкого покраснения.

В конце концов, в какой-то момент очередное забытье Паркера перешло в полноценный сон и он проснулся, когда на улице был день.

В квартире было пусто – Мосса с его непрекращающимся звоном бутылок и переговорами по диспикеру не было.

Как оказалось, Паркер заснул на небольшом диванчике в гостиной теперь, оглядевшись, он увидел странную картину – по всей гостиной валялись пустые бутылки, высокие винные бокалы из которых Мосс пил крепкие напитки, а также кучей сваленные все вещи Паркера, рядом с раскрытым чемоданом. Тут же лежала золотая печатка, которую Паркер так и не решился носить в офисе, его дорогие часы «от Гуччо Мая» и неизвестная чипкарта зеленого цвета – такой у Паркера не было.

А еще – большой чемодан паркера – он был раскрыт, словно пасть ненасытного зверя и требовал определенной поживы. Что за намеки?

Он еще продолжал оставаться на диване собираясь силами и мыслями, когда хлопнула дверь и в гостиную вошел Мосс с сумкой, в которую без труда угадывались силуэты бутылок.

– О, очнулся, боец! А у меня горючка кончилась, пришлось сбегать!

– Слушай… Слушай, а что происходит? – спросил Паркер.

– А что происходит? – из кухни ответил Мосс, загружая бутылки в холодильный шкаф.

Паркер встал на ноги, прошелся по замусоренной гостиной и вернулся на диван. Он был еще слаб.

– Ты про что спрашиваешь? – уточнил мосс возвращаясь с полным бокалом какого-то спиртного, такого пахучего, что Паркер сумел почувствовать его запах.

– Моя одежда и вещи… Зачем ты их бросил на пол?

– Я не бросил, я пытаюсь ускорить процесс, Джонни. Дело в том, что Гуччо Май сдался властям.

– Что значит сдался?

– Ну, того требуют некие политические изменения. Он удачно договорился со своими кураторами в госорганах. Подробностей я не знаю. Но так было нужно, чтобы обхитрить врагов Гуччо, в том числе и Управление по наркотикам. Поэтому мы сворачиваемся, но тебе нужно сразу уехать, чтобы потом, если все закрутится, ты не оказался в столь наскучившим тебе городе – Карсаменто.

– То есть, я могу поехать домой?

– Да, приятель, именно к этому я и подвожу. Уже и вещички твои собрал, вот только в чемодан уложить не могу. Ну, не умею я этого делать. И кстати, ты зелененькую карту видел?

– Да, что это за карта?

– Там тебе бонус за героическое сопротивление. Кто знает, не устрой мы там такого шума, может они бы довели все до логического завершения.

– А в чем было завершение?

– Ну, ликвидация служащих торгово точки и уничтожение, а лучше захват товара. Ни того ни другого им сделать не удалось. Кто же знал, что мы с тобой такие крепкие ребята, – с этими словами Мосс отхлебнул сразу полбокала и зажмурился. – Эх, надо было взять ту, что подороже. Привык, понимаешь, на бухле экономить, а это…

– Здоровье? – попытался угадать Паркер.

– Нет, эмоции, яркость восприятия. Ну и здоровье конечно тоже.

– Ну и вот, я рассказывал, как мы там с тобой противостоять врагам, и нам выдали бонус. Гуччо так и сказал: Солдату, за его героическое поведение. Там на карте тридцать штук, если что.

– Тридцать? – удивился Паркер и еще раз взглянул на зеленую карту с красивой голограммой. – Здорово.

– Еще бы не здорово. Плюс зарплата. Ну, короче давай, начинай собираться. Пока Гуччо не придумал способ тебя пристроить еще куда-то – он большой оптимизатор, я тебе говорил. Пока он сидит в каталажке, нужно этим пользоваться.

– А он в каталажке?

– Да, временно. Чтобы соблюсти все процедурные тонкости. Собирайся и мигом в порт.

– Дай хотя бы душ приму.

– Ой, какие мы нежные! – ответил Мосс из кухни, куда отправился налить себе еще.

104

Вот уже три недели Паркер был дома – в Гленбурге. В отличии от Карсаменто, тут была зима. По ночам температура опускалась до минусовой, дули холодные ветры, а днем сыпал снег, чтобы к вечеру уже растаять.

Так себе зима.

Паркер носил теплую куртку, шапку и перчатки, хотя выходил недалеко – за покупками для себя и для работы. Он почти полностью восстановил список клиентов, после того, как обзвонил их и предложил компенсацию за пропавшие поврежденные блоки.

Компенсацией стало обещание бесплатно восстановить точно такие же – и это всех устроило. Его возвращению были рады, поскольку многие под его услуги планировали развитие бизнеса, а он вдруг неожиданно пропал.

Отдельная история была с владельцем здания, где прежде располагалась мастерская Паркера. Когда Джон ему позвонил, тот наотрез отказался с ним встречаться, поскольку был уверен, что Паркер занимался какими-то опасными экспериментами, отчего мистер Шаккур и понес ущерб из-за дорогостоящего ремонта и