Шрифт:
Закладка:
В стороне остались и тверские князья, за исключением удельных кашинских князей, враждовавших со своими старшими сородичами. В Рогожском летописце тверского происхождения найдем статью о Куликовской битве (впрочем, не выделенную даже названием), но эта статья не представляет собой самостоятельного произведения. В официальном летописце тверских князей не нашлось и вовсе места для рассказа о Куликовской битве[704].
Псковичи приняли участие в ополчении во главе со своим князем Андреем Ольгердовичем, но, видимо, сражалась только «княжеская дружина, иначе псковские летописи упомянули бы о погибших в бою псковичах.
Рязанцы оказались совсем в стороне от общерусской борьбы с татарами. Больше того, источники прямо говорят о союзе с татарами рязанского князя Олега Ивановича. Летописная повесть о Куликовской битве называет его в связи с этим «худым» (т. е. плохим) христианином, грозит ему божьим судом. Повесть приписывает Олегу непосредственное участие в союзе с Мамаем и Ягайлом: татарская, литовская и рязанская рати должны были встретиться на берегах Оки на Семенов день, т. е. 1 сентября[705].
Ничего не известно также об участии в Куликовской битве нижегородских и суздальских князей. Позже, в 1382 г., суздальские князья оказались предателями и пособниками золотоордынских ханов.
Таким образом, далеко не все русские земли приняли участие в борьбе с татарами. Об этом следует сказать, так как в нашей исторической литературе господствует обратное мнение, неоднократно высказываемое и в новейших работах, причем считается доказанным полное единение всех русских земель в борьбе с татарами, чего невозможно было достигнуть в условиях феодальной раздробленности.
Если принять во внимание, что Новгородская, Тверская, Нижегородская, Рязанская и Смоленская земли не прислали своих полков для похода против татар, то придется признать, что по крайней мере треть русских военных сил, если не половина, не принимала участия в Куликовской битве. Это обстоятельство никак не снижает значения Куликовской битвы, а, наоборот, только подчеркивает, насколько вырос экономический, политический и военный потенциал России, сделавшейся к концу XIV в. гораздо более сильной, чем Золотая Орда, на стороне которой пока еще оставался военный перевес и возможность (постоянных грабительских набегав «изгоном» на земли мирных и трудолюбивых народов.
Но если далеко не все русские земли приняли участие в Куликовской битве в силу ТОГО, ЧТО князья и бояре княжеств, еще не подчинившихся Москве, отстаивали свои местные выгоды в ущерб общему делу, то мы все-таки вправе говорить о Куликовской битве как о всенародной победе над татарами, как о едином общерусском деле.
Так и рассматривается Мамаево побоище в русских сказаниях.
Тверские великие князья не поддержали великого московского князя в борьбе с татарами, но удельный кашинский князь как бы представительствовал от имени Тверской земли в общерусской рати. О настроениях в Рязанской земле можно судить исходя из того факта, что великий князь Олег рязанский после победы над татарами бежал из Рязани вместе с семьей и частью бояр, а оставшиеся рязанские бояре заключили с Дмитрием Донским договор («ряд»). Один из смоленских князей, о чем говорилось выше, был воеводой русского полка, сражавшегося на Куликовом поле, а новгородцы, как мы видели, не хотели отказаться от права биться на Куликовом поле, хотя бы в ущерб исторической правде.
А самое главное — во всех русских землях одинаково радовались победе над татарами. Мы видели уже, как новгородцы старались переделать свои произведения, чтобы связать их с Куликовской битвой. Софоний рязанец, согласно ряду списков, был автором поэтической повести Задонщина. Есть явные доказательства того, что Задонщина была распространена в Псковской земле и на Белоозере. Все это — отголоски великого энтузиазма, вызванного донской победой.
Русский народ видел в ней зарю светлого будущего и величия своей родины.
7
Мамай предполагал встретиться со своими союзниками, литовским князем Ягайлом и рязанским князем Олегом, в верховьях Оки. Это и предопределило маршрут татарских войск вверх по Дону. Путь по Дону вел к Москве и ставил под угрозу Рязанское великое княжество, делая из рязанского князя вольного или невольного союзника Золотой Орды.
Прямой путь к Переяславлю Рязанскому из Литовского великого княжества также проходил по Оке. В верховьях этой реки располагалось несколько мелких княжеств, подчинявшихся литовским великим князьям. Дорога из Литвы к Оке шла по Угре. Дальше Ягайло двигался со своим войском через Одоев по Упе, правому притоку Оки. Таким образом, создавались условия для соединения трех ратей — татарской, литовской и рязанской. Соединение трех войск предполагалось где-то в районе Тулы, судя по маршруту Ягайла через Одоев, хотя летописи указывают, что местом встречи войск Мамая и Ягайла должна была быть Ока. Опасность соединения татарских и литовских сил представлялась современникам настолько реальной, что о ней говорится и в летописях и в сказаниях. «Подвигнемся к Дону, доколе приспеет к нам Ягайло», — так будто бы рассуждал Мамай.
Необходимость помешать объединению Мамая с его союзниками, надо полагать, и определила план войны, принятый Дмитрием Донским. Вместо обороны речной линии Оки с опорой на Коломну и Серпухов Дмитрий Донской переправился через Оку и двинулся в степь к верховьям Дона навстречу Мамаю.
Наши летописи и сказания о Мамаевом побоище очень противоречивы по своим данным, но их сопоставление все-таки дает возможность установить хронологию событий, предшествовавших Куликовской битве. По летописной повести, великий князь узнал о наступлении татарских войск в августе. Весть об этом прислал в Москву сам рязанский князь Олег: «Мамай вдет со всем царством в мою землю Резанскую на мене и на тебе, а ти ведомо буди, и князь литовский Ягайло идеть на тебя же с всею силою»[706]. Данное известие характеризует противоречивую позицию рязанского князя, готового присоединиться к более сильной стороне.
По-иному рассказывается об этих событиях в Новгородском хронографе, сохранившем более древний текст, чем Никоновская летопись, которую обычно цитируют при рассказе о Куликовской битве[707]. В нем говорится, что у великого князя Дмитрия Ивановича была поставлена в степи крепкая стража: «удалых людей 50 человек великого князя двора». Стража должна была стоять на реке Воронеже, где в это время кочевал Мамай со своей ордой. Татарские передовые отряды подстерегли русских стражников и взяли их в плен. Однако — одному из стражников удалось бежать, и он примчался в Москву с вестью о движении татараких войск. Великий князь никак не ожидал такого известия, заставшего его в момент пира в кремлевских набережных палатах: тогда пили чашу в честь его двоюродного брата Владимира
